Комбат. Смертельная битва

Олег Иванович припомнил, как однажды занялся строительством муниципального жилья. Чиновники устроили ему жесткий прессинг, заставив максимально урезать смету. Вышло с учетом льгот на землю около восьмисот долларов за квадратный метр. Бюрократы пытались ужать еще, но тут возмутился За-бродский. Он же не альтруист и хочет что-то заработать на строительстве. Тут Олег Иванович сгоряча бросил фразу:

– Я нормальный человек, понимаю, для кого возводится социальное жилье, и добровольно ограничился минимальной прибылью. На коммерческих объектах я зарабатываю в пять раз больше.

– Да-да, вы – молодец! – сказали Забродскому, а на следующий день он испытал шок.

В официальной смете, которую ему подсунули на подпись, значилась цена почти вдвое большая – полторы тысячи долларов. Эту разницу чиновники, не ударив палец о палец, только оказав давление на Олега Ивановича, собирались положить себе в карман. Не поднимая глаз, Забродский подписал смету. А что он еще мог сделать? Отказаться, угрожать разоблачением? Напротив него сидели люди, полностью властные над Олегом Ивановичем и еще многими такими, как он. Им стоило дать команду – и компания Забродского больше никогда не получила бы ни одного заказа.

Так в России формировалось то, что называлось мафией. Дорого обходится стране чиновничья вольница. Теперь даже порядочный человек вынужден принимать правила бесчестной игры, если он хочет удержаться в этой системе. Он бы и рад изменить установившийся порядок, но вокруг непробиваемая стена. По сравнению с ней Кремлевская – так, зыбкое детское сооружение в песочнице. Журналисты написали тысячи статей, президенты гневно обличали коррупцию, а чиновники продолжают хладнокровно рассовывать деньги по бездонным карманам.

Но если говорить о строительстве, то у этой медали есть и обратная сторона. Уж на что Забродский беспощадно боролся с пьянством, но и он бессильно опускал руки, едва приближались большие праздники. О других компаниях даже говорить не приходилось. Работяги в них квасили по малейшему поводу.

Но и трезвость не гарантировала выдающихся трудовых достижений. Забродский хорошо знал особенности советского строительства, когда то блоки забудут поставить, то цемент не завезут. Он нанял специального человека, координировавшего весь процесс. И тут взвыли рабочие. Они разучились заниматься делом все восемь часов, привыкли к затяжным перекурам, долгому трепу на фоне стоящей стройки. Причем тот, кто ловчее всех увиливал от добросовестного труда, потом громче всех требовал резкого повышения зарплаты.

Возможно, тут и находится ключ к разгадке чиновничьего процветания. Люди терпят бюрократический беспредел, понимая, что получают именно столько, сколько реально зарабатывают. Вроде как чиновники тянут не из их кармана. И не задумывается человек над тем, что обкрадывают его наследников, внуков и правнуков, поскольку лень, боязнь перемен одних и беззастенчивое воровство других компенсируются экспортом сырья.

* * *

Устройство было незнакомо Комбату, но он легко раскусил принцип его действия. Нажатие кнопки дистанционного пульта дает искру, от нее воспламеняется горючая смесь, находящаяся в резервуаре. Температура горения смеси очень высока, поэтому уже через минуту пламя охватит всю подсобку, а затем и магазин Старикова. К счастью, бандиты не слишком умело замаскировали адскую машину. Никита, скорее всего, прошел бы мимо обычной коробки, только с торчащим из отверстия коротким проводком. У него весь склад завален коробками. А вот Рублев после тщательного осмотра заметил подозрительную вещь.

– Значит, вы не угомонились. Ладно, посмотрим, чья возьмет, – выдохнул Комбат, обезвреживая устройство.

Он не подозревал, что это была проверка на его квалификацию.

Выслушав рассказ Лишая, Болт злобно ощерился:

– Афганец, говоришь. Видали мы таких афганцев! Однако вид травмированного Кишмиша предостерег его от поспешных действий.

– Ладно, сначала мы проверим мужика на вшивость, а затем прикинем, как с ним разбираться.

А Борис решил на всякий случай утром наведаться в магазин Старикова. Богатый опыт научил его, что даже поверженный враг иногда способен больно огрызнуться. До того, как путевые артерии столицы забились тромбами автомобильных пробок, он выкатил из гаража свой «форд» и отправился на рынок. Едва Комбат обезвредил зажигательное устройство, нарисовался Стариков.

– Вы уже здесь! – удивился Никита. – Или не уходили?

– Уходил и даже успел нормально выспаться.

– А я после вашего вчерашнего звонка до глубокой ночи ворочался с боку на бок. Вы же ничего толком не рассказали, только сообщили, что все хорошо, – с легкой укоризной заметил Стариков. – Но если все хорошо, почему вы сюда вернулись, да еще в такую рань?

Теперь в голосе Никиты явственно звучала тревога.

– Афган приучил меня оставлять поле боя, только когда есть уверенность в безоговорочной победе. Сейчас у меня такой уверенности нет, – ответил Комбат, умолчав об обнаруженной «зажигалке».

– Да, Борис Иванович, вы остались таким же, как и раньше, словно еще продолжаете служить.