Комдив

После обеда мы с Севастьяновым откланялись. Перед отъездом я ненадолго зашёл к нему в кабинет.

– Уф, пронесло. А ты молодец, Игорь. Я боялся, что они к чему-нибудь придерутся.

– Да ладно вам, не первый день замужем. У нас всё образцово-показательно: не для чужого дяди старался, а для себя любимого.

Закончив разговор, я двинулся наконец к себе, у Севастьянова тоже нашлись свои дела.

А высокая комиссия тем временем обсуждала увиденное.

– Василий Николаевич, – обратился Василевский к командующему Сталинградским фронтом. – Не буду вас спрашивать, почему другие командиры не сделали так, как сделал полковник Прохоров, хотя следовало бы поинтересоваться ещё в ходе подготовки города к обороне, кто и как готовится. Однако крайне необходимо перенимать удачный опыт. Распорядитесь немедленно начать строить чуть позади позиций других частей, обороняющих город, такую же оборону.

– Распоряжусь, Александр Михайлович. Вот только, судя по увиденному, Прохорову активно помогали городские предприятия, а сейчас многие из них закрылись, так что могут возникнуть проблемы со строителями и материалами.

– А вы изыщите возможности. Если сами вовремя не сообразили, как можно укрепить оборону, то теперь крутитесь как хотите.

– Сделаем.

– И вообще, берите во всём пример с Прохорова, он хоть и молодой, но головастый.

Городову ничего не оставалось делать, как только соглашаться с начальством. И ведь, с одной стороны, Прохоров его, можно сказать, подставил, а с другой – показал, как надо устраивать оборону. Потери немцы от него несут просто огромные.

– А вы чего уселись тут и сидите? А ну марш вперёд, дырки в задницах[21]!

Унтер-офицер Конрад Шварц, увидев прячущихся от русского огня солдат, был возмущён до глубины души и сейчас гнал их вперёд. Решив подать им пример, он сам выскочил на открытое пространство улицы и практически мгновенно рухнул на землю с дыркой во лбу, а солдаты сразу снова попрятались. Лезть под пускай редкий, но убийственно точный русский огонь они не хотели: за те несколько дней, что они тут пробыли, они уже успели убедиться, что русские стреляют без промаха.

За те несколько дней, что прошли с момента захвата окраины города русских, носящего имя их вождя, немецкая дивизия понесла большие потери. Даже бронетехника в городе помогала мало. Казалось, русские были везде. В танки с бронетранспортёрами с верхних этажей и крыш домов летели противотанковые гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Солдатам вермахта доставалось и сверху, и снизу: в них тоже летели гранаты и бутылки, а ещё фугасы с картечью. Иногда взрывом начиненных металлическими обрезками мин сносило целые небольшие подразделения, причём нередко на месте, которое уже проверили или где уже произошёл взрыв, спустя пару дней снова появлялось взрывное устройство.

Не лучше было и на передовой, там вовсе творился форменный ад. Русские превратили дома, в которых засели, в настоящие крепости. Многочисленные пулемётные точки отвечали морем огня на все попытки немецких солдат выдвинуться вперёд. У русских тут оказалось просто неприлично много пулемётов, и любые попытки атаковать их позиции пресекались массированным пулемётным огнём. Сложилась патовая ситуация, когда любые попытки атаковать противника приводили лишь к огромным потерям. Да что говорить, даже просто открыто появиться на позиции было смертельно опасно: русские снайперы, которых оказалось огромное количество, стреляли во всё, что только появлялось в их прицеле.

И это было только начало. Вскоре даже в собственном тылу ночью стало небезопасно.

Начальник разведки дивизии майор Коржов с грустью смотрел, как группа уже капитана Никонова скрывается в подземном ходе, чтобы чуть позже выйти в немецком тылу. Сейчас он готов был отдать всё, лишь бы оказаться на месте Никонова и в ночной темноте резать немцев. К большому сожалению, его новая должность уже не подразумевала личные выходы во вражеский тыл, даже более того, запрещала их: слишком многое он теперь знал из того, что ни в коем случае нельзя было знать противнику.

А группа капитана Никонова спустя некоторое время вышла в подвал неказистого дома, который не годился ни на что, даже для постоя немецких солдат: ещё до начала войны его готовили под снос, а потому там не было ни окон, ни даже крыши, только горы мусора. А вскоре из захламлённого подвала заброшенного двухэтажного дома, оглядевшись, вышло небольшое подразделение вермахта и уже открыто двинулось дальше. Было начало ночи.