Комдив. Повесть

Справа дважды грохнул маузер – буланая под одним свалилась, ротный срезал второго из нагана. Оставшиеся гикая, понеслись назад, Ковалев, рванув карабин из рук убитого бойца, выбил из седла последнего.

– Польский разъезд, – тяжело дыша, подошел Ребров. – Просочились твари, – вщелкнул маузер в колодку.

Александр, передав карабин одному из раненых, вытащил из-под телеги бледную, дрожавшую фельдшерицу, – все хорошо сестричка. Девушка быстро пришла в себя и, расстегнув сумку, перевязала стонущему бойцу сабельную рану на предплечье. Еще двоим помощь не понадобилась.

Спустя час обоз вновь тронулся в дорогу, позади, у высокой разлапистой сосны, осталась свежая могила, за последней телегой шла в поводу, лошадь убитого улана.

На закате дня обоз прогромыхал по деревянному мосту через сонную реку, где матрос с ротным сообщили охранявшим его красноармейцам про польский разъезд. Решили остановиться на ночь в деревне на пригорке, состоявшей из двух десятков хат, крытых соломой.

– Подъехали к крайней, с журавлем колодца во дворе, огороженной жердями. Ковалев, спрыгнув с телеги, громко позвал,– хозяин!

Дверь хаты со скрипом отворилась, вышел пожилой мужик в солдатском ватнике и на протезе, проковылял к воротам.

– Разреши остановиться на ночь с ранеными, отец.

– Отчего же, заезжайте,– кивнул тот. – Только хата у меня маловата, размещайтесь в стодоле*. Там у меня и немного сена имеется, чтобы подстелить.

Телеги въехали во двор, остановились у низкого бревенчатого строения, раненые, помогая друг другу, стали выгружаться.

– Небогато у тебя, дядя, – обозрел Рогов запущенную усадьбу. – Где ногу потерял?

– Отшибло на германской, такая вот незадача, – тяжело вздохнул мужик.

– А вон там кто живет? – показал на соседнюю, под гонтом, хату с крытым двором.

– Мироед, – неприязненно блеснул глазами хозяин. – Отсиделся в тылу гад.

– Ну-ну, – поправил Рогов бескозырку и вразвалку пошагал к воротам.

Когда всех раненых уложили на расстеленное сено (хозяин принес лошадиную попону с драным тулупом) матрос появился в дверном проеме.

– Щас будет ужин, – подмигнул фельдшерице, поившей одного водой из кружки.

Спустя короткое время появился мордастый дядька с полной цибаркой* молока и чем-то завернутым в холстину, а за ним такая же баба, несущая парящий чугун бульбы*.

– Все нормально, командир, – перехватил взгляд ротного матрос. – По доброму, так сказать, согласию.

– Ясно, – ответил тот, – снаряжая барабан нагана.

– Ну, так мы пойдем? – насупился дядька, поставив ведро на давку и опустив рядом сверток.

– Идите,– тряхнул чубом матрос.

Накормив раненых, задули каганец и, отдав девушке тулуп, устроились рядом. Сквозь щелястую крышу в фиолетовом небе мигали звезды, где-то на другом конце деревни лаяла собака.

– Слышь, Ковалев, а ты кем был на гражданке? – закинув руки за голову, – спросил Рогов.

– Готовился стать учителем.

– А я в Юзовке рубал уголь в шахте. Короче, темнота. Ты после войны кем хочешь стать? (повернулся набок).

– Буду учить детишек грамоте.

– А вот я снова подамся на флот. Уважаю дисциплину и всяческую механику.

– Ладно, давай спать – сказал ротный и закрыл глаза. Снилось ему Полесье и летящие в сини аисты.

На другой день, встав пораньше, напоили коней, а вышедшему проводить хозяину подарили трофейного коня, – владей, папаша.

– Ну, спасибо, хлопцы, – расчувствовался тот. – А то я как раз безлошадный.

– Да чего там, – махнул рукой Ковалев, выехали со двора, тронулись дальше. В полдень, изрядно натрясшись, въехали в Невель.

Это был небольшой город рядом с белесым озером, каменными и бревенчатыми домами, церковью, а также небольшим вокзалом. У высокого, в два этажа здания в центре, где находился госпиталь, командиры простились с ранеными, пожелав скорейшего выздоровления.

Вскинув на плечи вещмешки, направились через площадь на вокзал, откуда с путевыми обходчиками на дрезине прикатили в Великие Луки. Через город шли поезда в Москву и обратно. Здание вокзала было забито до отказа, прошли по перрону к штабелю шпал впереди, сев на лежавшую сбоку, перекусили. В сторону Пскова без остановки прошел воинский состав, в открытых дверях теплушек виднелись морды лошадей и стояли кавалеристы.

– Не иначе перебрасывают к нам, – проводил Рогов его глазами.

– Похоже, – согласился Ковалев.

Подошли три красноармейца с винтовками и красными повязками на рукавах. – Куда следуете товарищи? поинтересовался старший.

В Москву, – достал Ковалев мандат и протянул. Тот, развернул, пробежав глазами вернул, – понятно.

– Послушайте братва, – поглядел Рогов снизу вверх, – поезд на Москву скоро будет?

– Через час, а то и два, – прогудел один из патрульных, здоровенный и в драной папахе. – У вас ребята, того, закурить не будет?

Ковалев отсыпал ему горсть махры, все трое свернув цигарки, закурили, а потом старший сказал.

– Вы к вагонам не бегите, пустой номер, там как селедок в банке. Попробуйте на тендер к машинисту. Глядишь и пустит.

Затем патруль, скрипя гравием, пошагал дальше, а они, прислонившись спинами к нагретым солнцем шпалам, задремали.