Комедианты

– Да, понимаете, я как-то быстро приноровился, – сказал Джонс. И скромно добавил: – В пустыне я бы, наверно, сплоховал. Обо мне, знаете ли, шла слава, будто я издалека чую воду, как туземец.

– Ну, такой дар мог бы пригодиться и в пустыне, – сказал я, и он кинул на меня через стол мрачный, укоризненный взгляд.

– Как это ужасно, – сказал мистер Смит, отодвигая тарелку с остатками котлеты – котлеты из орехов, специально для него приготовленной, – что столько мужества и знаний тратится на то, чтобы убивать своих ближних.

– Когда мой муж выставлял свою кандидатуру в президенты, он пользовался в нашем штате поддержкой людей, которые отказывались нести военную службу.

– Неужели никто из них не ел мяса? – спросил я, и на этот раз миссис Смит поглядела на меня с укоризной.

– Тут не над чем смеяться, – сказала она.

– Это законный вопрос, детка, – мягко попрекнул ее мистер Смит. – Но если вдуматься, мистер Браун, неудивительно, что вегетарианство и отказ от военной службы часто идут рядом. Вот вчера я вам рассказывал о кислотности и о том, как она влияет на наши страсти. Избавьтесь от кислотности, и, фигурально выражаясь, вашей совести станет просторнее. Ну, а у совести есть потребность расти… В один прекрасный день вы не захотите, чтобы из-за вашей прихоти убивали ни в чем не повинных животных, а потом – может быть, неожиданно для самого себя – вы с ужасом откажетесь убивать себе подобных. А за этим уже возникает расовый вопрос и проблема Кубы… Скажу, что меня поддерживали и многие теософские организации.

– И Лига бескровного спорта, – подсказала миссис Смит. – Конечно, не вся организация. Но многие ее члены голосовали за мистера Смита.

– С таким количеством сторонников… – начал я. – Удивляюсь…

– В наш век прогрессивные люди всегда будут в меньшинстве, – сказала миссис Смит. – Но мы по крайней мере выразили свой протест.

И тут, как и следовало ожидать, началась обычная томительная перепалка. Ее затеял фармацевт; он тоже оказался представителем определенных кругов, хотя и не столь возвышенных. В качестве бывшего бойца противовоздушной обороны он считал себя фронтовиком. К тому же он был обижен: ему не дали досказать о бомбежках.

– Не понимаю этих пацифистов, – заявил он. – Они ведь не против, чтобы их защищали простые смертные, вроде нас…

– А вы нас об этом не спрашиваете, – мягко поправил его мистер Смит.

– Трудно понять, кто принципиально отказывается от военной службы, а кто просто трусит.

– Трус не пойдет за свои убеждения в тюрьму, – сказал мистер Смит.

Неожиданно его поддержал Джонс:

– Многие пацифисты мужественно несли службу в Красном Кресте. И спасли не одного из нас от верной гибели.

– Там, куда вы едете, маловато пацифистов, – сказал судовой казначей.

Но фармацевт настаивал пронзительным от обиды голосом:

– А если кто-нибудь нападет на вашу жену, что вы тогда будете делать?

Кандидат в президенты поглядел через стол на тучного фармацевта с нездоровым, бледным лицом и обратился к нему внушительно и серьезно, будто тот прервал его речь на политическом диспуте:

– Я никогда не утверждал, сэр, что с удалением избытка кислотности мы полностью избавляемся от всяких страстей. Если бы напали на миссис Смит, а у меня было бы в руках оружие, не поручусь, что я не пустил бы его в ход. Мы еще не доросли до того, чтобы следовать своим собственным принципам.

– Браво, мистер Смит! – воскликнул Джонс.

– Но я буду очень сожалеть, если поддамся своему порыву. Глубоко сожалеть.

В тот вечер, не помню зачем, я зашел перед ужином в каюту судового казначея. Он сидел за письменным столом и надувал презерватив, пока тот не стал величиной с полицейскую дубинку. Завязав конец ленточкой, он вынул его изо рта. Стол был завален громадными раздутыми фаллосами и напоминал свиную бойню.

– Завтра на судне концерт, – объяснил он, – а у нас нет воздушных шаров. Мистер Джонс посоветовал, чтобы мы пустили в ход вот эти штуки. – Я увидел, что на некоторых презервативах цветными чернилами намалеваны смешные рожи. – У нас на борту только одна дама, и я не думаю, чтобы она догадалась, из чего они…

– Вы забываете, что она – женщина прогрессивная.

– Тогда она не рассердится. Эти штуки – символ прогресса.

– Хоть мы сами и страдаем от избытка кислотности, нам не следует передавать ее по наследству нашим детям.

Он захихикал и принялся разрисовывать цветным карандашом одну из чудовищных рож. Под его пальцами надутая пленка жалобно пищала.

– Как вы думаете, в котором часу мы придем в среду?

– Капитан рассчитывает причалить под вечер.

– Надеюсь, мы сойдем на берег до того, как выключат свет. Его, наверно, еще выключают?

– Да, вы сами увидите, там лучше не стало. Наоборот, еще хуже. Теперь нельзя выехать из города без разрешения полиции. На всех дорогах из Порт-о-Пренса заставы. Боюсь, что вам не добраться до вашей гостиницы без обыска. Мы предупредили команду, что если они пойдут в город, то только на свой страх и риск. Конечно, они все равно пойдут. У матушки Катрин всегда открыто.