Комедианты

Я собирался, когда кончится песня, уйти к себе, но поведение Джонса пробудило во мне любопытство. Коммивояжер исчез, я вспомнил, что ему давно пора спать. Джонс подозвал дирижера оркестра на совещание; к ним подошел и главный ударник, держа под мышкой большую медную сковородку. Я взглянул на программу и прочел, что следующим номером должен быть драматический монолог в исполнении мистера Дж. Бэкстера.

– Очень интересное исполнение, – сказал мистер Смит. – Как ты находишь, детка?

– Во всяком случае, они нашли более достойное применение кастрюлькам, чем жарить в них эту несчастную утку, – сказала миссис Смит; видно, страсти в ней еще не улеглись, несмотря на строгую диету.

– Он хорошо пел, правда, мистер Фернандес?

– Да, – сказал мистер Фернандес и пососал кончик карандаша.

Вошел фармацевт в стальном шлеме – оказывается, он не лег спать, а переоделся в синие джинсы и сунул в рот свисток.

– Значит, это он – мистер Бэкстер, – с облегчением сказала миссис Смит. По-моему, она терпеть не могла таинственности; ей хотелось, чтобы на всех персонажах человеческой комедии были такие же четкие этикетки, как на снадобьях мистера Бэкстера или на бутылке бармина. Фармацевт, конечно, мог позаимствовать джинсы у любого матроса, но интересно, где он добыл стальной шлем?

Он дал свисток, требуя тишины, хотя разговаривала одна миссис Смит.

– Драматический монолог «Патруль гражданской обороны», – объявил он.

К его явному неудовольствию, один из оркестрантов изобразил сигнал воздушной тревоги.

– Браво! – воскликнул Джонс.

– Вы должны были меня предупредить, – сказал Бэкстер. – А теперь я сбился.

Его снова прервал рокот отдаленной стрельбы, исполненный на сковородке.

– А что это, по-вашему, должно означать? – сердито спросил мистер Бэкстер.

– Орудия в устье Темзы.

– Вы мешаете мне произносить текст, мистер Джонс.

– Действуйте, – сказал Джонс. – Увертюра кончена. Атмосфера воссоздана. Лондон, 1940 год.

Мистер Бэкстер кинул на него грустный, обиженный взгляд и снова объявил:

– Драматический монолог «Патруль гражданской обороны», автор – боец гражданской обороны Икс. – И, прикрыв ладонью глаза, словно предохраняясь от осколков стекла, начал декламировать:

Прожектора осветили Юстон, Сент-Панкрас
И старую, любимую Тоттенхем-роуд тоже,
И показалось одинокому бойцу,
Что его тень на облако похожа.

Орудия били в Гайд-парке,

Когда взрыв первой бомбы раздался,
И боец погрозил кулаком небу,
Он над славой Гитлера насмехался.

Лондон будет стоять, и собор святого Павла будет стоять,

И за каждую смерть, за любую утрату
Немцы будут проклятия посылать
Своему фюреру бесноватому.

Бомба попала в Мейплс, Гауар-стрит разбита в дым,

Пиккадилли горит, но все прекрасно!
Мы поджарим хлебный паек и гренки съедим,
Потому что блицкриг на Пэлл-Мэлл не удался.

Мистер Бэкстер засвистел в свой свисток, вытянулся по стойке смирно и произнес:

– Прозвучал отбой!

– И давно пора, – заметила миссис Смит.

Мистер Фернандес взволнованно воскликнул:

– Нет, нет. Ох, нет, сэр.

За исключением миссис Смит, все остальные явно считали, что любое выступление теперь может только испортить дело.

– Сейчас в самый раз выпить еще шампанского, – сказал Джонс. – Стюард!

Оркестр, за исключением дирижера, который остался по просьбе Джонса, отправился к себе в камбуз.

– Шампанским угощаю я, – заявил Джонс. – А вы заслужили свой бокал, как никто.

Мистер Бэкстер вдруг сел рядом со мной и задрожал всем телом. Рука его нервно постукивала по столу.

– Не обращайте на меня внимания, – сказал он, – со мной это всегда бывает. Сценическое волнение приходит потом. Как, по-вашему, меня хорошо принимали?

– Очень. А где вы добыли стальной шлем?

– Я всегда вожу его вместе с другими сувенирами в дорожном сундуке. Сам не знаю, почему не могу с ним расстаться. Наверно, и вы тоже… храните какие-то памятки. – Он был прав, и, хотя мои сувениры были куда портативнее стального шлема, они были так же бесполезны: фотографии, старая открытка, давняя квитанция на членский взнос в ночной клуб возле Риджент-стрит, разовый входной билет в казино Монте-Карло. У меня в бумажнике, наверно, нашлось бы с полдюжины таких сувениров. – А джинсы я одолжил у второго помощника, но, к сожалению, у них заграничный покрой.

– Дайте я вам налью. У вас еще дрожат руки.

– Вам в самом деле понравилось стихотворение?

– Очень живо описано.

– Тогда я открою вам то, что никому до сих пор не говорил. Я и есть тот самый боец противовоздушной обороны Икс. Я сам все это написал. После майского блица 1941 года.