Комедианты

– Они теряют жизнь, но не веру. Их вера – это деньги. Они сохраняют ее до последнего вздоха и оставляют в наследство детям.

– А ваша важная персона, он преданный вам капиталист или правый политический деятель?

Пока Конкассер звякал в стакане кубиками льда, я, кажется, вспомнил, от кого я о нем слышал. О нем рассказывал Пьер Малыш, даже с каким-то суеверным страхом. Этот Конкассер отобрал у американской водопроводной фирмы, после того как ее служащие были эвакуированы и американцы отозвали своего посла, все насосы и землеройки и отправил на стройку в горной деревушке у Кенскоффа, которая велась по его проекту. Проект был дичайший, и строительство далеко не пошло – рабочие в конце месяца разбежались, потому что им не платили; говорят, что к тому же у Конкассера начались нелады с главой тонтон-макутов, который хотел получить свою долю. В память о его безумной затее на склоне Кенскоффа и посейчас стоят четыре бетонные колонны и цементный пол, уже потрескавшийся от солнца и дождей. Быть может, важная персона, которая сейчас забавлялась с Тин-Тин, – какой-нибудь банкир, пообещавший дать ему кредит? Но какой же банкир, если он в здравом уме, согласится дать заем на постройку искусственного катка на склоне Кенскоффа в стране, откуда сбежали все туристы?

– Нам нужны инженеры, пусть даже белые инженеры, – сказал Конкассер.

– Император Кристоф обходился без них.

– Мы люди более современные, чем Кристоф.

– И поэтому строите каток вместо замков?

– Мне надоело ваше нахальство, – сказал капитан Конкассер, и я понял, что зашел слишком далеко.

Я задел его за живое и сам испугался. Если бы мне больше повезло с Мартой, я бы не так провел этот вечер; теперь я уже давно спал бы в своей постели и меня ничуть не касалась бы ни политика, ни коррупция власть имущих. Капитан вынул из кобуры револьвер и положил его на стол рядом с пустым стаканом. Он уронил подбородок на рубашку в белую и синюю полоску и мрачно молчал, словно взвешивая все «за» и «против» выстрела прямо в лоб. На его месте я не видел бы никаких «против».

Но тут подошла матушка Катрин, встала за моей спиной и поставила на стол два стакана с ромом.

– Ваш приятель провел уже больше получаса с Тин-Тин, – сказала она. – Ему пора…

– Ему должно быть предоставлено столько времени, сколько понадобится, – заявил капитан. – Он – важное лицо. Очень важное лицо. – В уголках его рта собралась пузырьками слюна, совсем как у гадюки. Он дотронулся кончиками пальцев до револьвера. – Искусственный каток – это очень современно. – Его пальцы так и бегали между ромом и револьвером. Я обрадовался, когда они схватили стакан. – Ледяной каток – это шикарно. Это последний крик.

– Вы заплатили за полчаса, – повторила матушка Катрин.

– По моим часам – еще не время, – ответил капитан. – А что вы теряете? Других посетителей ведь нет.

– А мсье Браун?

– Не сегодня, – сказал я. – Я не решусь идти по стопам такого важного гостя.

– Чего же вы здесь торчите? – спросил капитан.

– Пить хочу. И потом – из любопытства. Мы ведь в Гаити теперь не так часто видим знатных иностранцев. Он дает деньги на ваш каток? – Капитан бросил взгляд на револьвер, но минутная вспышка, которая грозила опасностью, тут же прошла. Остались только ее приметы, как следы болезни: кровавая жилка на желтом белке глаза да съехавший набок полосатый галстук. – Вряд ли удобно, чтобы ваш знатный иностранец, вернувшись, обнаружил здесь труп белого. Это может испортить вам все дело.

– Что же, время терпит… – мрачно констатировал он, и вдруг лицо его разверзла улыбка, словно трещина в бетоне пресловутого катка. Улыбка любезная и даже заискивающая. Он вскочил; за моей спиной хлопнула дверь, я обернулся и увидел Тин-Тин, всю в белом, которая тоже улыбалась, скромно, как невеста у входа в храм. Но они с Конкассером улыбались не друг другу, а важному гостю, который вел ее под руку. Это был мистер Джонс.

– Джонс! – воскликнул я. Его лицо еще украшали боевые шрамы, но сейчас они были аккуратно заклеены липким пластырем.

– Кого я вижу! Браун! – сказал он и, подойдя, горячо пожал мне руку. – Приятно встретиться со старой гвардией, – сказал он, словно мы были ветеранами предпоследней войны и впервые с тех пор встретились на полковом сборе.

– Мы же виделись только вчера, – сказал я и заметил, что он несколько смущен.

Стоило Джонсу вывернуться из какого-нибудь неприятного положения, как он тут же об этом забывал. Он объяснил капитану Конкассеру:

– Мы с мистером Брауном вместе плыли на «Медее». А как поживает мистер Смит?

– Да так же, как вчера, когда он у вас был. Очень о вас беспокоится.

– Обо мне? Почему? – И сказал: – Извините. Я вас еще не представил моей юной подруге.

– Мы с Тин-Тин хорошо знакомы.

– Вот и чудесно, чудесно! Садитесь, дорогая, мы все вместе пропустим по маленькой. – Он пододвинул ей стул, а потом, взяв меня под руку, отвел чуть-чуть в сторонку и сказал, понизив голос: – Понимаете, вся та история – уже вчерашний день.

– Я рад, что вы так быстро выкарабкались.

Он туманно объяснил: