Комедианты

– Для миссис Смит это не помеха. К нам как-то поступила прислугой немка. Не прошло и дня, как миссис Смит сделала ей выговор за то, что у нее в комнате беспорядок, и притом по-немецки. В другой раз у нас служила финка. Миссис Смит потратила чуть не целую неделю, чтобы достать финскую грамматику, но зато потом ее было не унять. – Он помолчал и сказал с улыбкой, которая придавала глупостям, которые он говорил, какую-то значительность: – Я женат уже тридцать пять лет, но не перестаю восхищаться этой женщиной.

– А вы часто отдыхаете в здешних местах? – спросил я не без задней мысли.

– Мы стараемся соединить отдых с выполнением нашей миссии. Мы с миссис Смит не сторонники пустых развлечений.

– Понятно. И ваша миссия на этот раз привела вас?..

– Как-то раз, – сказал он, – мы решили отдохнуть в Теннесси. Это было незабываемое время. Понимаете, мы отправились туда как борцы за свободу. И по дороге, в Нашвилле, произошел такой случай, что я даже перепугался за миссис Смит.

– Чтобы проводить так свой отдых, нужна смелость.

– Мы по-настоящему любим цветных, – сказал он; ему казалось, что этим он все объяснил.

– Боюсь, что там, куда мы едем, вы в них разочаруетесь.

– Мало ли в чем разочаровываешься, пока не посмотришь на дело поглубже.

– Цветные умеют быть такими же насильниками, как и белые в Нашвилле.

– У нас в США есть свои неполадки. И все же я полагаю, что казначей надо мной подшутил.

– Он и хотел подшутить. Но шутка не удалась. Действительность гораздо страшнее того, что он может увидеть из порта. Сомневаюсь, чтобы он далеко заходил в город.

– Значит, и вы советуете нам проехать дальше, в Санто-Доминго?

– Да.

Глаза его грустно глядели на надоедливо однообразный морской пейзаж. Мне казалось, что мои слова произвели на него впечатление.

– Хотите, я вам расскажу, что там делается? – предложил я.

И я рассказал мистеру Смиту о человеке, которого заподозрили в том, что он замешан в попытке украсть детей президента по дороге из школы. По-моему, против него не было никаких улик, но он занял первое место на каком-то международном состязании по стрельбе в Панаме, а полиция, наверно, решила, что снять президентскую охрану может только отличный стрелок. Поэтому тонтон-макуты окружили его дом – его самого там в это время не было, – облили дом бензином и подожгли, а потом расстреливали из пулеметов всех, кто пытался оттуда выбраться. Пожарной команде позволили только не дать огню перекинуться на соседние дома, и теперь на этом месте пепелище, похожее на дыру от вырванного зуба.

Мистер Смит внимательно меня слушал.

– Гитлер делал вещи похуже, – сказал он, – не так ли? А он белый. Нельзя все сваливать на цвет кожи.

– Да я и не сваливаю. Пострадавший ведь тоже был цветным.

– Если хорошенько поглядеть вокруг, повсюду не слишком весело. Миссис Смит не захочет, чтобы мы вернулись с полпути только потому, что…

– Да я вас и не уговариваю. Вы меня спросили…

– Тогда почему же – извините, что я задаю вам этот вопрос, – вы сами туда возвращаетесь?

– Потому, что там – все, что у меня есть. Моя гостиница.

– А вот все, что у нас с женой есть, – это наша миссия.

Он сидел, не отрывая глаз от моря. В это время мимо Прошел Джонс и крикнул нам через плечо:

– Пошел на пятый круг! – и проследовал дальше.

– Вот и он не боится, – сказал мистер Смит, словно извиняясь за свое бесстрашие; так оправдывается человек, который, надев слишком пестрый галстук – подарок жены, – говорит, что теперь все носят такие галстуки.

– Не думаю, чтобы им двигала смелость. Может, ему, как и мне, просто некуда больше деваться.

– Он очень предупредителен к нам обоим, – твердо произнес мистер Смит, явно желая переменить тему разговора.

Когда я узнал мистера Смита поближе, я научился различать этот его тон. Ему становилось мучительно не по себе, когда я дурно о ком-нибудь отзывался, даже о человеке, ему не знакомом, или о враге. Он сразу же начинал пятиться от такого разговора, как конь от воды. Мне иногда нравилось заманивать его, будто невзначай, к самому краю омута, а потом вдруг пришпорить и, понукая хлыстом, заставить войти в воду. Но я так и не научил его прыгать. По-моему, он скоро стал догадываться, куда я гну, но ни разу не выказал своего недовольства. Это означало бы осудить друга. И он предпочитал уклониться от спора. В этом хотя бы его характер отличался от характера жены. Позднее я узнал, какая неукротимая и прямолинейная натура у миссис Смит, – она была способна напасть на кого угодно, конечно, кроме самого кандидата в президенты. Я много раз ссорился с ней за время нашего знакомства, она подозревала, что я немножко подсмеиваюсь над ее мужем, но она не догадывалась, как я им обоим завидую. Я ни разу не встречал в Европе семейную пару, такую преданную друг другу, как они!

– Вы что-то хотели сказать насчет вашей миссии, – напомнил я мистеру Смиту.

– Разве? Вы меня извините, что я так о себе разболтался. «Миссия» – чересчур громкое слово.

– Мне это очень интересно.

– Назовите это нашей надеждой. Но человек вашей профессии вряд ли отнесется к ней сочувственно.

– Это имеет отношение к вегетарианству?