Комедианты неведомо для себя

— Париж, — вновь обратился художник к своему двоюродному брату, — это инструмент, играть на котором надо умеючи. Если мы пробудем здесь еще минут десять, я дам тебе наглядный урок. Вот смотри, — воскликнул он, поднимая трость и указывая на двух женщин, выходивших из проезда Оперы.

— Это еще что такое? — удивленно спросил Газональ.

«Это» была старуха в шляпке, пролежавшей с полгода в витрине, в притязавшем на элегантность безвкусном платье, в полинялой клетчатой шали; по ее физиономии было видно, что она лет двадцать просидела в сырой каморке под лестницей, а по туго набитой сумке — что в обществе она занимает положение никак не выше бывшей привратницы. Рядом с ней шла совсем юная и хрупкая, тоненькая девушка; ее затененные черными ресницами глаза уже утратили выражение невинности, а бледность говорила о сильном утомлении. Но личико ее с красивым овалом было еще свежо, волосы великолепны, открытый лоб прекрасен, стройный стан — худощав; словом — еще недозрелый плод.

— Это крыса в сопровождении своей мамаши, — ответил Бисиу.

— Крыса? Что это значит?

— Такая крыса, — заметил Леон, дружески кивнув мадмуазель Нинетте, — может помочь тебе выиграть процесс!

Газональ подскочил на месте, но Бисиу крепко держал его под руку с той минуты, как они вышли из кафе, ибо находил, что физиономия южанина слишком раскраснелась.

— Крыса эта, у которой только что кончилась репетиция в Опере, спешит домой; там она наскоро перекусит и через три часа вернется в театр, чтобы переодеться, ибо сегодня понедельник, и вечером она выступает в балете. Нашей крысе тринадцать лет, она уже старая крыса. Года через два это создание будет, возможно, расцениваться в шестьдесят тысяч франков, она добьется всего или будет ничем, станет великой танцовщицей или простой фигуранткой, знаменитостью или обыкновенной содержанкой. Она учится танцевать с восьми лет; сейчас, сам видишь, она изнемогает от усталости: все утро она выворачивала себе кости в классе танцев — на репетиции, где проделывала упражнения, трудные, как китайская головоломка; вечером она опять в театре. Крыса — непременная принадлежность Оперы, она может стать прима-балериной, подобно тому как младший писец — нотариусом. Крыса — это надежда.

— Кто поставляет крыс? — спросил Газональ.

— Семьи привратников, бедняков, актеров, танцовщиков, — ответил Бисиу. — Лишь самая горькая нищета может заставить восьмилетнего ребенка подвергать свои ноги и суставы жесточайшим пыткам, может побудить девушку, из одного лишь расчета, хранить чистоту до шестнадцати, а то и до восемнадцати лет и быть неразлучной с отвратительной старухой, подобно прелестному цветку, корни которого обкладывают навозом. Перед вами вереницей пройдут дарования, большие и малые, артисты, уже известные и еще безвестные; это они каждый вечер воздвигают во славу Франции памятник, именуемый Оперой, — средоточие мощи, воли, гения, какое можно найти лишь в Париже.

— Я уже видел Оперу, — самодовольно заявил Газональ.

— Со скамьи на галерке, три франка шестьдесят сантимов билет, — отрезал Леон, — так же как ты видел Париж с улицы Круа-де-пти-Шан... ничего не понявши в нем... Что давали в Опере, когда ты там был?

— «Вильгельма Телля».

— Превосходно! — заметил художник. — Большой дуэт Матильды, наверно, тебе понравился. А как ты думаешь, чем занялась певица, вернувшись домой?

— Ну... чем?

— Поужинала двумя сочными бараньими котлетами, которые слуга держал для нее наготове...

— А, черт побери!

— Малибран — та подкреплялась водкой, и это убило ее. Да, вот еще что: ты уже видел балет; сейчас он снова пройдет перед тобой в скромном утреннем наряде; но ты и не подозреваешь, что твой процесс зависит от пленительных ножек, мелькающих здесь...

— Мой процесс?

— Смотри, кузен, вот — так называемая «фигурантка».

И Леон указал на одно из тех восхитительных созданий, у которых в двадцать пять лет за плечами опыт шестидесятилетних; они так хороши и уверены во всеобщем поклонении, что даже не считают нужным подчеркивать свою красоту. Высокая стройная фигурантка шла твердой поступью, смотрела надменным взглядом денди, туалет ее отличался дорого стоящей простотой.

— Это Карабина, — сказал Бисиу, по примеру Леона слегка кивнув головой, на что красавица ответила улыбкой. — Еще одна из тех женщин, которые могут сместить твоего префекта.

— Фигурантка! Да что ж это такое?