Комедии

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Товарищ милиционер, уходите, а то она вас заберет. (Берет Марию Михайловну под руку, чтобы увести.)

КАРТИНА ВТОРАЯ

Комната Страхова. За ширмой железная кровать. В креслах друг против друга спят и слегка похрапывают  М а р и я  М и х а й л о в н а  и  В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. На этажерке горит электрическая лампа под самодельным бумажным абажуром. За оконными занавесками солнечное утро.

М а р и я  М и х а й л о в н а (во сне). А? Что?.. (Открывает глаза.) Василий Максимович!

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч (просыпаясь). Да-да, я не сплю…

М а р и я  М и х а й л о в н а. Надо бы по очереди дежурить, а то оба всю ночь глаз не смыкали. (Открывает занавески.)

Василий Максимович гасит лампу. Люба отодвигает ширму и, сидя на постели, застегивает платье.

Нет, Любочка, нет. Тебе ни вставать, ни сидеть, ни ходить, ни говорить — ничего нельзя.

Л ю б а. Почему?

М а р и я  М и х а й л о в н а. Доктор все запретил.

Л ю б а. Но я здорова.

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Ты опять бредила…

Л ю б а. Что я говорила?

М а р и я  М и х а й л о в н а. Алешу вспоминала… Складно так, умно бредила… А затем чего-то сбилась и начала вдруг Антона Ивановича ругать. Дура, он твою жизнь из воды вытащил!

Л ю б а. И он слышал? Эх, мама, мама, вы не понимаете! Зачем, зачем он так? Неужели и при нем бредила?

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч  и  М а р и я  М и х а й л о в н а (в один голос). Нет, нет! Ляг, ляг!

Люба ложится. Стук в дверь. Голос: «Возьмите письма».

М а р и я  М и х а й л о в н а (берет из протянутой руки письма). Это Любе, а это тебе. (Подает Любе и Василию Максимовичу по письму.)

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч (читает, вскрикивает, садится). Люба, не пугайся! (Кричит.) Читайте, читайте!

М а р и я  М и х а й л о в н а. Что ты орешь? У нее температура поднимется.

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Смотрите! От издательства… Редактор пишет… Просят… Меня просят зайти! Рукопись мою печатают… Что же мне делать?

М а р и я  М и х а й л о в н а. Умойся, умойся поди.

Л ю б а. Папа, я всегда знала, что ты талантливый.

М а р и я  М и х а й л о в н а (мужу). Погоди бегать. Я в письмах что-то разуверилась. (Читает.) «Уважаемый товарищ». Вряд ли это тебе.

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Вот имя, фамилия. Иду! Великая русская литература! Прими мои первые шаги!

Выходит. М а р и я  М и х а й л о в н а — за ним. Люба вскрывает свое письмо, читает.

Л ю б а. «Я все вспоминаю тот вечер в школе, когда ты танцевала и много говорила со мной. Надеюсь, ты не забыла, что мы условились ехать на Кавказ вместе. Твой Алеша». Алеша!

Из спальни появляется  С т р а х о в.

С т р а х о в. Как вы себя чувствуете, Люба?

Л ю б а. Вы меня очень презираете?

С т р а х о в. Вы просто шли близко к воде и оступились. Больше ничего не было. Ничего.

Л ю б а. Антон Иванович…

С т р а х о в. Вам нельзя волноваться…

Л ю б а. Но, Антон Иванович, дорогой… не надо меня оправдывать. Вы прекрасно знаете, что я не оступилась, а прыгнула в воду. Зачем вы так? И вот… я много… много думала… о вас. Почему вы такой? Вы очень, очень хороший… Но зачем вы стараетесь скрыть все плохое, спрятать трудности? Так никогда не научишься бороться. Я не хочу от жизни легкого успеха, скорой удачи. Нет, пускай мне будет трудно, но я стану бороться и никогда не буду обижаться на жизнь. Теперь я ее люблю еще больше. В холодной воде куда полезнее, чем в теплой ванне. Я из воды, кажется, сильнее, крепче вылезла.

С т р а х о в. Очень хорошо сказали. И запомните: вы не беднее, а, может быть, богаче других. Вы умная, вы красивая, да-да, красивая. Поверьте в свои силы, поверьте в себя и…

Л ю б а. А вы теперь правду говорите? Простите, но я не могу забыть ваше письмо…

С т р а х о в. Забудьте его.

Л ю б а. Нет, я его забыть не могу. Ведь я из-за него в воду бросилась.

С т р а х о в. Из-за него?

Л ю б а. Да. Это так стыдно, когда тебя жалеют… когда из жалости… Сначала Розанов… потом вы…

С т р а х о в. Я?

Л ю б а. Да-да… Вы не сердитесь, Антон Иванович, но так нельзя, не надо… никогда не надо. Лучше все прямо — правду в глаза. А вы хотели закрыть мне глаза на правду… И сами тоже… закрываете глаза… на все… что окружало вас… И теперь — несчастны?