Комендант Освенцима. Автобиографические записки Рудольфа Гесса

В женском лагере постоянно были во всех отношениях самые плохие условия. С начала транспортировки евреев из Словакии [111] он в течение нескольких дней оказался набит до отказа. Помывочных установок и отхожих мест хватало едва ли на треть необходимого объема. Для наведения порядка в этом кишащем муравейнике понадобились бы другие надзирательницы вместо тех немногих, которых мне выделили от Равенсбрюка[112]. Должен заранее сказать, что мне прислали оттуда далеко не лучших. В Равенсбрюке надзирательницы весьма изнежились. Для них было сделано всё, чтобы удержать их в ЖКЛ. Новых надзирательниц получали путем создания очень благоприятных условий. Их устраивали наилучшим образом, им платили деньги, которых они никогда не смогли бы заработать в другом месте. Они также не переутомлялись на службе. Одним словом, РФСС и особенно Поль [113] хотели, чтобы к надзирательницам относились с величайшим вниманием. К тому времени условия в Равенсбрюке еще были нормальными, о перенаселенности говорить еще не приходилось. И вот теперь эти надзирательницы прибыли в Освенцим, — причем добровольно не приехала ни одна, — где они должны были работать в тяжелейших условиях. С самого начала большинство из них захотело сбежать, вернуться к спокойно-безмятежной и удобной жизни в Равенсбрюке. Тогдашняя старшая надзирательница фрау Лангефельд еще не доросла до сложившейся ситуации, а при этом упрямо отклоняла каждое указание шутцхафтлагерфюрера. Убедившись в том, что иначе сложившееся положение не улучшить, я, не долго думая, на свой страх и риск подчинил ЖКЛ шутцхафтлагерфюреру. Едва ли один день обходился без того, чтобы количество заключенных не совпало с их списком. Надзирательницы бегали в суматохе как переполошившиеся куры и ничего не могли сделать. Три-четыре добросовестных надзирательницы сходили с ума из-за остальных. Но поскольку старшая надзирательница считала себя самостоятельной начальницей лагеря, она пожаловалась на то, что ее подчинили равному по чину. И мне пришлось фактически отменить это подчинение. Во время визита РФСС в июле 1942 я в присутствии старшей надзирательницы указал на сложившийся непорядок и заявил, что фрау Лангефельд никогда не могла и не сможет руководить женским концлагерем Освенцим и обустраивать его, и попросил впредь подчинять ее первому шутцхафтлагерфюреру. Но он отказал мне, несмотря на самые убедительные примеры непригодности старшей надзирательницы и надзирательниц вообще. Он хотел, чтобы в женском лагере начальствовала женщина, мне же следовало выделить ей в помощь офицера СС.

Но кто же из офицеров захотел бы подчиниться, так сказать, женщине? Каждый, кого мне приходилось командировать, просил меня как можно скорее вернуть обратно. Когда прибывали большие транспорты, я, если позволяло время, присутствовал на месте, чтобы управлять процессом. Так женский лагерь с самого начала оказался в руках самих узниц. И чем больше становился лагерь, тем менее он оказывался подконтрольным для надзирательниц, тем очевиднее становилось самоуправление заключенных. Поскольку в этой системе преобладали «зеленые», а также просто продувные и бессовестные личности, именно они, собственно, и управляли женским лагерем вопреки «красным» фигурам лагерэльтесте и прочих функционеров. «Распорядительницами» — так стали называть женщин-капо — были в основном «зеленые» или «черные». Так и стало возможным, что в женском лагере всегда господствовал самый подлый из порядков.

И старые надзирательницы были еще на голову выше тех, что пришли позже. Поскольку добровольно — несмотря на усиленную вербовку через национал-социалистические организации женщин — на службу в КЛ приходили лишь очень немногие претенденты, возраставшую с каждым днем потребность пришлось удовлетворять путем принуждения. Каждая оружейная фирма, в распоряжение которой посылали женщин-заключенных, должна была поставить и соответствующее количество женщин-надзирательниц. Понятно, что эти фирмы отдавали не лучший материал — с учетом всеобщей нехватки пригодных работниц, что было обусловлено войной. В течение считанных недель они проходили «обучение» в Равенсбрюке, а затем их спускали на заключенных. Поскольку отбор и распределение проходили через Равенсбрюк, Освенцим снова оказывался в конце. Вполне естественно, Равенсбрюк оставлял казавшиеся лучшими кадры у себя, для службы в женских рабочих лагерях, которые там вновь создавались.