Комендант Освенцима. Автобиографические записки Рудольфа Гесса

Так обстояло с надзором в ЖКЛ Освенцим. Соответственно, и моральные качества надзорсостава почти всегда были очень, очень низкими. Многие надзирательницы предстали перед судом СС за воровство во время акции Рейнхардта[114]. И это были только немногие из пойманных. Несмотря на самые страшные наказания, они продолжали воровать, продолжали использовать заключенных в качестве посредников. Вот яркий пример. Одна надзирательница дошла до того, что вступала в половые связи с мужчинами-заключенными, преимущественно с «зелеными» капо, и за это получала от них в дар драгоценности, золото и т. п. Чтобы скрыть свои фривольные действия, она вступила в связь с одним штабным офицером, у которого и прятала приношения, заработанные тяжким трудом. Этот дурак не догадывался о делишках своей возлюбленной, и был весьма удивлен, когда у него нашли эти милые вещицы. По распоряжению РФСС надзирательница была пожизненно заключена в лагерь, а также приговорена наказанию палками — два раза по 25 ударов.

Подобно гомосексуализму в мужских лагерях, в ЖЛ свирепствовала эпидемия лесбийской любви. Тут не помогали ни суровые наказания, ни отправка в штрафную команду. Мне регулярно докладывали о случаях сношений такого рода между надзирательницами и женщинами-заключенными. Все это свидетельствует об уровне надзирательниц. Совершенно очевидно, что они не относились должным образом к своим служебным обязанностям, что они были крайне ненадежны. Возможностей наказывать их за служебные проступки было крайне мало. Они даже считали поощрением домашний арест, поскольку он позволял не ходить на службу в плохую погоду. Все наказания утверждались инспектором КЛ, то есть Полем. То есть наказывать следовало как можно меньше. Все эти «шероховатости» следовало сглаживать путем увещеваний и надлежащего руководства. Надзирательницы прекрасно знали об этом и в большинстве случаев вели себя соответственно.

Я всегда относился к женщинам с огромным уважением. Но в Освенциме мне пришлось отложить свои взгляды подальше и приучиться к тому, что женщину надо сначала хорошенько узнать, прежде чем почтительно относиться к ней. Сказанное выше относится к большей части женского надзорсостава. И всё же среди них изредка встречались надежные, в высшей степени порядочные женщины. Не стоит и говорить, что им приходилось очень тяжело в такой среде, в обстановке, которая царила в Освенциме. Но уйти от этого они не могли, поскольку были военнообязанными. Не одна из них приходила со своими жалобами ко мне, а еще чаще к моей жене. Но утешить их можно было лишь тем, что война когда-нибудь кончится. Воистину слабое утешение.

Команды заключенных женского лагеря, работавшие за его пределами, охранялись с собаками. Ради сокращения количества надзирательниц собак для конвоирования внешних команд использовали уже в Равенсбрюке. Надзирательницы были вооружены пистолетами, но РФСС рассчитывал на устрашающий эффект от использования собак. Ведь обычно женщины относятся к собакам с большим почтением, тогда как мужчины обращают на них внимания меньше. В Освенциме с его массами заключенных охрана внешних команд всегда была проблематична. Сил охранных подразделений никогда не хватало. Цепи сторожевых постов помогали при охране больших рабочих площадей. Но их применению мешали постоянная смена рабочих мест, а также менявшиеся в течение дня места работы на объектах сельского хозяйства, по выемке грунта и в других местах трудоиспользования. Предполагалось всё большее использование проводников собак, ведь в распоряжении оставалось всё меньшее количество надзирательниц. Даже примерно 150 собак было недостаточно. РФСС надеялся заменить одной собакой двух охранников. Возможно, при охране женских команд это получалось из-за всеобщего страха, вызванного присутствием собак.

«Собачья рота» Освенцима состояла из самого отборного солдатского материала — в отрицательном смысле. Когда объявили о наборе добровольцев для обучения специальности проводника собаки, вызвалась половина батальона. Добровольцы надеялись на более легкую и интересную службу. Поскольку всех их принять было нельзя, роты использовали возможность и избавились таким образом от худших солдат. Пусть только кто-нибудь представит себе, что это был за народ! Среди них почти не оказалось солдат, не имевших дисциплинарных взысканий. Если бы командир роты посмотрел на этих добровольцев более пристально, он ни в коем случае не взял бы их на обучение. Уже на курсах при учебно-испытательной станции собаководства в Ораниенбурге некоторых из них были высланы обратно как совершенно непригодные к учёбе.