Комендант Освенцима

Третья категория — натуры добродушные, имевшие доброе сердце и сострадание, способные осознать бедственное положение человека. Среди них тоже имелись различия. Одни лишь строго и добросовестно выполняли предписания и не спускали заключенным нарушений, другие же по доброте старались истолковать инструкции в пользу заключенных и пытались, насколько это было в их власти, облегчить их положение или, по крайней мере, не усложнять его без особой необходимости. Разные варианты этого типа доходили до наивных добряков, чье простодушие граничило с чудом — они прощали заключенным всё, они старались выполнить любое их желание, помогали заключенным, чем могли из-за своей доброты и безграничного сострадания, и даже не могли представить, что среди заключенных тоже есть плохие люди.

Уже строгость, соединенная с доброжелательностью и сочувствием, успокаивает заключенного, всегда жаждущего человеческого понимания; причем, чем хуже его положение, тем сильнее это проявляется. Добрый взгляд, доброжелательный кивок, доброе слово часто действуют чудесным образом, особенно на чуткие души. А если заключенный встречает еще и тактичность, она может подействовать самым неожиданным образом. Даже отчаявшиеся, махнувшие на себя рукой снова обретают волю к жизни, когда они видят хоть что-то, напоминающее любезность. Каждый заключенный пытается смягчить свою участь, облегчить свое положение. Он извлекает выгоду из указанной доброты, из человеческого понимания. Заключенные, не считающиеся ни с чем, идут на всё и именно здесь они находят слабое место и предпринимают прорыв. Поскольку заключенный в целом духовно превосходит низший надзирательский и охранный персонал, он быстро находит слабое место в лице добрых, но ограниченных натур. И это — обратная сторона непомерного добродушия и легковерия по отношению к заключенным. Один-единственный знак человеческого участия к более сильному волей заключенному может положить начало цепи служебных проступков, которая заканчивается тяжелым, даже тяжелейшим возмездием. Начиная с безобидной передачи писем и кончая содействием при побеге.

Несколько примеров могут проиллюстрировать различные действия трех описанных выше категорий в одинаковых ситуациях.

В следственном изоляторе. Заключенный просит служащего ослабить вентиль в трубе парового отопления и прибавить тепла в его камере, потому что стоят холода и он сильно замерз. Если это злой служащий, он закрутит вентиль совсем и будет долго наблюдать, как заключенный от холода бегает по камере и делает всё более энергичные физические упражнения. В ночную смену приходит равнодушный; заключенный вновь просит об отоплении. Равнодушный откручивает вентиль полностью и всю ночь больше не заглядывает в камеру. Через час камера нагрета до такой степени, что заключенный всю ночь держит окна открытыми и в результате его переохлаждение становится еще более серьезным.

В исполнительной тюрьме. Купание в разное время. Заключенных ведут мыться под началом злого. В раздевалке злой приказывает открыть окна — это посреди зимы — потому что внутри слишком много пара. Криком подгоняя заключенных, он отправляет их в душевую, пускает самую горячую воду, так что ее никто не может выдержать, а затем пускает холодную воду и всем приходится долго под ней стоять. Затем, злобно ухмыляясь, он наблюдает, как окоченевшие заключенные одеваются, едва сгибая при этом пальцы. В следующий раз мыться заключенных отводит равнодушный — тоже зимой. Заключенные раздеваются, а он сидит в раздевалке и читает газету. По истечении определенного времени он соизволяет прекратить чтение и открыть воду. Он открывает горячую воду и снова обращается к газете. Никто не может мыться под чуть ли не кипящей водой. Крики заключенных до него не доходят. Лишь прочитав газету, он встает и закрывает краны. Заключенных он уводит так и не помывшимися. Он смотрит на часы и видит, что время исполнения этой обязанности истекло.

В КЛ, в гравийном карьере. Добродушный конвоир заботится о том, чтобы вагонетки не перегружались, чтобы вверх их толкала усиленная вдвое команда, чтобы рельсы были хорошо укреплены, а железнодорожные стрелки работали исправно. Не повышая голос, он требует от заключенных только выполнения нормы. Так проходит день. Злой конвоир приказывает перегружать вагонетки, везти их в гору приходится обычной команде, причем двигаться при этом бегом на всем протяжении пути. Заключенного, который смотрит за рельсами и смазывает стрелки, он тоже заставляет толкать вагонетку. В результате вагонетка сходит с рельс, капо получают повод для избиений, большая часть заключенных уже к середине дня не способна к работе. Весь день по всему участку раздаются оглушительные крики. В итоге к вечеру выполнена едва ли половина задания. Равнодушный конвоир вообще не заботится о команде заключенных. Он перекладывает «работу» на капо и те распоряжаются всем по своему произволу. Их любимчики весь день бездельничают, а остальным приходится работать за всех. Надзора нет никакого. Конвоир долгое время отсутствует.