Комендант Освенцима

Я привел наугад три примера из числа ситуаций, которых наблюдал великое множество. Их описанием можно было бы наполнить целые тома. Они лишь показали бы более наглядно, как сильно жизнь заключенных зависит от поведения, от наклонностей конкретных надзирателей и конвоиров — несмотря на все инструкции, на все благие предписания!

Не физические страдания делают особенно тяжелой жизнь заключенного, а прежде всего, и в решающей степени психические травмы, получаемые в силу произвола, злобы и подлости равнодушных или злонамеренных индивидов из охранного персонала и надзорсостава. К непреклонной, справедливой строгости, какой бы жесткой она ни была, заключенный готов, но произвол и откровенно несправедливое обращение действуют на его личность подобно ударам дубины. Не имея возможности ответить, он вынужден безропотно сносить их.

Грубо говоря, охранника и заключенного следует рассматривать как два противостоящих друг другу враждебных мира, причем атакуется преимущественно заключенный — прежде всего, жизнью в заключении самой по себе, а также поведением охранника. Желая выжить, заключенный должен защищаться. Не имея возможности сражаться тем же оружием, он должен изыскивать для защиты другие средства и пути. По возможности он оборачивается к противнику броней своей бесчувственности и тогда идет по избранному им пути более или менее уверенно; либо он станет коварным, скрытным, неискренним, обманет своего врага и таким образом добьется поблажек и облегчений; либо он перейдет на сторону врага, станет кладовщиком, капо, блокэльтесте и т. д., и за счет своих товарищей обеспечит себе сносное существование; либо он поставит на карту всё и совершит побег; либо он подвергнется саморазрушению, опустится, совершит самоубийство. Всё это выглядит жестоко и кажется невероятным, но это и в самом деле так!

Думаю, что я могу судить об этом на основании собственных переживаний, своего многолетнего опыта и наблюдений.

Работа в жизни заключенного играет важную роль. Она может облегчить его существование, а может привести к гибели. Для каждого здорового заключенного в нормальных условиях работа — это потребность, внутренняя необходимость. Правда, закоренелые лентяи, бездельники и погрязшие в паразитическом образе жизни тунеядцы способны безмятежно прозябать без труда и при этом не испытывать ни малейших угрызений совести. Работа помогает заключенному пережить пустоту заключения. Труд отодвигает на задний план невзгоды тюремной жизни; когда заключенный работает, когда он занят работой добровольно — тут подразумевается внутренняя готовность к ней — она приносит ему удовлетворение. Если же заключенный работает по своей специальности или работа соответствует его способностям, подходит ему, он, благодаря ей, обретает душевное равновесие, которое не так-то легко поколебать даже при еще более враждебных ему обстоятельствах. Благо работа в тюрьме, в КЛ — это обязанность, необходимость. Но вообще каждый заключенный при правильном использовании работает добровольно. Его внутренняя удовлетворенность влияет на его состояние в целом. И наоборот, недовольство заключенного работой обременяет его существование.

Скольких страданий, несчастий и даже бед можно было бы избежать, если бы инспекторы по работе и руководители службы труда обращали внимание на эти факты и ходили по мастерским и рабочим местам с открытыми глазами! Я охотно и по доброй воле работал всю свою жизнь. Зачастую в тяжелейших условиях я занимался самой тяжелой физической работой в угольной шахте, в нефтехранилище, на кирпичном заводе, на рубке леса, на изготовлении шпал и добыче торфа. Нет такой важной работы в сельском хозяйстве, которую я бы не выполнял. Я не только трудился, но и хорошо наблюдал за работавшими со мной людьми, за их действиями и бытовыми привычками, за условиями их жизни.

Я могу с полным основанием утверждать, что знаю, что такое работа, что я умею ценить результаты труда. Я всегда бывал доволен сам собой только тогда, когда сделал хорошую работу. От своих подчиненных я никогда не требовал больше того, что мог бы сделать сам.

Даже в лейпцигской следственной тюрьме, где меня многое отвлекало и развлекало, — само следствие, многочисленные письма, газеты, визиты, — мне не хватало работы. Наконец, я попросил о ней, и мою просьбу удовлетворили. Я склеивал пакеты. Хотя это и была довольно однообразная работа, всё же это занятие заполняло большую часть дня и принуждало меня к определенному распорядку. Я сам установил для себя твердую норму, и в этом была вся суть.