Комендантский час

Быстро темнело. Колючий ветер гнал пыль, изредка срывалась снежная крупа. Откуда-то донесся запах печеных пышек. Захар сглотнув слюну, позавидовал тем, кто сейчас сидит дома в тепле и покое.

Калюжный показался первым, радостно оттопырил большой палец.

Захар, не ожидавший иного, полез в машину.

— Отставить, — шутливо приказал Николай. — Будем устраивать засаду. Крысенок где-то здесь вертится.

Майор, выйдя, чтобы отогнать за угол машину, не поддавался на уговоры Калюжного.

— Управимся сами. Дуйте оба в гостиницу, пока вам оставили дешевые места.

— Ну, пожалуйста, — вступился и Захар.

Майор согласился при условии, что они будут сидеть в дровяном сарайчике тихо, как мыши.

— В случае чего я с напарником в доме.

— Не маловаты силы?

— Подкрепление будет, — успокоил майор Захара.

Калюжный оставил щелку в двери.

— В доме полный ажур. Крысенок сунется, мышеловка и захлопнется.

— Как бы не заявился с кем, — не разделял уверенности товарища Рычнев.

— Станет он тебе делиться. Натура не та.

— Кто в доме?

— Внучка Коченкова с пацаненком. Мужик ейный в рейсе.

Захар сел на корточки, прислонившись к дощатой стене.

— Лучше бы его утром взяли.

— Спозаранку оно, конечно, сподручней. Да останется ли он ночевать?

Тревога Захара все усиливалась. Последний узелок — самый крепкий. Илья не зря нагрянул. Хорошо, если случайно, но нельзя исключить, что он знает про Льва Викторовича.

— Вот и подмога прибыла, — не спускал глаз с дома Николай.

Захар с трудом различил в темноте две фигуры в шинелях.

— Страхуются начальники, — съязвил Калюжный. — С кого другого шкуру содрать им запросто, зато о своей пекутся…

Приглушенные хлопки донеслись из дому.

— Стреляют, — вышел из укрытия Калюжный. — Тир им что ли там.

Двое торопливо выскочили во двор. Вспыхнувший свет в окне упал на одного из них. Мужчина торопливо совал пистолет в карман.

— Подставка… — заматерился Калюжный. — Переодетые они.

Он смело побежал, вскинул руку:

— Лапки кверху, не то лимонкой подорву!

Тот, что был с пистолетом, втянул голову в плечи.

Захар узнал Илью, намеренно громко окликнул.

Илья остановился, зажал уши.

Сообщник выхватил у него пистолет, выстрелил. Пуля щелкнула в шиферную крышу сарая.

— Илья! — кричал Захар, заглушая страх.

Парень побежал, держа под мышкой знакомый саквояж.

Сообщник опустил дуло ниже.

— Взорву, — грозился Калюжный, не решаясь, однако, приблизиться.

Захар закрыл глаза, когда прогремел выстрел.

«Конец», — услышал он стон Калюжного.

Ледяной прежде ветер показался горячим.

Превозмогая дурноту, Захар скинул пальто. На затянутом непроницаемой пеленой небе, как отметины пуль, виднелись две крохотные звездочки.

Захар рухнул оземь. Прежде чем впасть в забытье, подумал, что смерть вонзилась в него, срикошетив о низкую и черную, как мрамор, облицовку неба.

9

Первым, кого увидел Рычнев, придя в сознание, был Калюжный.

Вспомнив, что стряслось, неуверенно протянул руку.

— Пронесло, — улыбнулся Николай, показав выщербленный нагрудный крест. — Не он, как раз бы в сердце.

— За что тебя наградили?

— Участвовал в конном походе.

— Где я нахожусь? — Захар обвел глазами незнакомую комнату.

— В доме Коченкова.

— Майор погиб?

— Живой. Напарника, правда, ранило.

— Илья сбежал?

— А кто бы за ним гнался? Майор подсунул им всякое фуфло. Небось, кусает щас локти.

— А второй?

— Местный рецидивист. Илья травкой угостил, он и пошел, как телок. Майор его сдал, куда следует.

Захар перевел взгляд на портрет мужчины в резной рамке.

— Здравствуйте, Федор Васильевич…

— Ты не рассиживайся, — поторопил Калюжный. — Участковый вернется, поедем в станицу. Заночуешь у меня.

— Что со мной было?

— Обморок, как у барышни… А если серьезно, то сорвался ты. Нервы не выдержали.

Перед уходом Захар еще раз посмотрел на Коненкова.

Ведал ли он, уходя в мир иной, что память его пересечется с путями и лихих, и добрых людей? И хвала тебе, Федор Васильевич, что помнил о павших в годы, когда и живые были никому не нужны.

Захар мысленно попрощался с Коненковым, пообещав все выяснить до конца.

— Как дела с перезахоронением? — спросил он Калюжного.

— Суетятся наши.

— Прошу тебя, Коля, не затяните с этим.

…На другой день Захар был уже на работе. Но ни тогда, ни позже никто у него ничего не спросил. Лишь директор, встречая Рычнева, приостанавливался и, потоптавшись, отходил, ничего не сказав.

Новый год Захар встретил в гостях. Улучив минуту, когда остался один, дал себе слово наступивший год прожить иначе.

В полнолуние Захара никуда не тянуло и ничего не волновало.

Рычнев суеверно отгонял мысль, что кризис миновал, и он снова такой, как прежде.

Когда вспоминал Мешалкина, виделся Коненков… Глаза историка были изучающе строги: мол, как намерен дальше поступить?

«Все, что в моих силах, я уже сделал», — мысленно отвечал Захар.

Ответ, наверное, не устраивал Коненкова: взгляд его суровел и он исчезал.

Раз в неделю Захар звонил в Журавский музей. Новый директор, рекомендованный атаманом, обстоятельно рассказывал, как станичники готовят перезахоронение.

Рычнев не без тщеславия, что так известен в станице, передавал привет знакомым.