Комендантский год

Охранение, выставленное Холмогоровым они сняли без усилий: вояки утратили бдительность, возмущались, что их не меняют, тоже хотели в речку. Окровавленные тела с перерезанными глотками остались в лопухах. У машин курили ещё трое. Лейтенант Холмогоров в расстегнутым кителе сидел на переднем пассажирском месте, пускал дым колечками и разглядывал карту местности. Он услышал за спиной подозрительные хрипы, повернул голову, но даже вскрикнуть не успел: горло его сдавили жилистая плеть, подбородок чуть не оторвался от шеи, Холмогоров хрипел, дикий ужас теснился в голове, убийца подался вперёд и не отпуская шею а начал бить ножом под ребра, выплёскивалась кровь, третий удар оказался смертельным.

Адская вечность накрыла бывшего старшего лейтенанта Красной армии, который летом сорок первого приревновал невесту к своему сослуживцу, застрелил обоих и бежал в лес, спасаясь от военной прокуратуры. Именно этим утром немцы переправились через Буг и вторглись на территории Белорусской ССР. Молодой старлей, считавший свою жизнь единственной и неповторимой сдался им со всеми потрохами.

Партизаны подкрались к обрыву, по тропе, навстречу им, застёгивая гимнастёрки, поднимались трое карателей, только один из них успел сбросить с плеча автомат, кинжальным огнем их швырнуло в низ, тела покатились по склону на пляж. Там воцарилась паника, негодяи, которые только что не сжились на солнце хватали автоматы и тут же падали набитые пулями, повалился на колени голый по пояс боец с мучнистым от страха лицом, вскинул руки, это не помогло, пуля пробила его череп и он покатился поленом к воде. Двое купальщиков поплыли яростно загребая к противоположному берега, идея была не очень продуманной. Про опыт Василия Ивановича Чапаева помнили все: одного из них пули достали сразу, он закачался на поверхности, вода под телом ненадолго стала красной, второй нырнул, решив часть пути плыть под водой, пули в массовом количестве пронзали воду, пловец не вынырнул, в этом не было ничего удивительного - обычная физика для десятого класса.

На пляже в живописных позах валялись полуголые тела, около десятка, трое уплывали по течению, уже не получали удовольствия от купания. Остальные столпились по колено в воде, их было человек пятнадцать одни в исподнем, другие вообще голышом, физиономии этих типов тряслись от страха, они пытались спрятаться друг за друга. Партизаны стояли цепью на обрыве, угрюмо смотрели на кучку жалких людишек.

- Вот же дерьмо! - заявил рослый рано поседевший Кобылин. - Кончаем эту мерзоту, товарищ командир, а то меня сейчас стошнит.

Задорожный молчал, исподлобья поглядывал вниз.

- Эй, не стреляйте! - жалобно попросил кто-то. - Мы же без оружия.

- Парни, может договоримся? - выкрикнул другой. – Что мы вам сделали?

- Это не мы спалили Погорелое, - зачем-то сказал третий. - Мы бы не стали. Вы что, мужики, мы же свои, русские!

Остальные стали наперебой кричать, их голоса скрывались от волнения, мол помилуйте, мы ничего не сделали, готовы вступить в партизаны, биться с проклятыми фашистами до последней капли крови. Давился слезами спортивно сложённый боец, растирал глаза кулаками.

- Всем войти в воду! - прокричал Задорожный. - По пояс!

Каратели переглядывались, облизывали губы, стали прятаться от берега.

- Ещё дальше, что непонятно? Вот так, молодцы. Гранаты к бою!

Полуголые вояки взревели благим матом, кинулись врассыпную, но далеко не убежишь по пояс в воде. Летели кувыркаясь немецкие колотушки, двое в отчаянии нырнули, но что это могло изменить. Взрывы разметали тела, поднялась туча брызг, волна ударила в берег и сразу схлынула. Партизаны невозмутимо наблюдали за этим, осколкам не кланялись - всё равно не долетят.

Трёх гранат хватило, картина успокоилась, полтора десятка мёртвых тел плавали на поверхности воды, река становилась красной, не спешила принимать первоначальный вид, слишком много крови вылилось в нее. Течение неспешно подхватывало трупы, сносило к стремнине, они уплывали, плавно покачиваясь, прямо как брёвна. В этом было что-то меланхоличное, такое зрелище приковывало взгляд, навивало разные думы.

- А почему они плывут? - спросил мужичок по фамилии Сухов, невысокий жилистый, с бесцветным лицом. - Дерьмо оно, ясное дело, не тонет. Но чтобы совсем.

- Дурья ты башка, Сухов! - заявил очкарик Ромка Курицын, имевший за плечами не только начальное образование. - Люди тонут, если воде померли, в лёгких пусто, вот и камнем на дно, а если умирают до того как воде окажутся, то в легких остаётся воздух, вот они и плавают, - он стащил с носа очки, вынул скомканный носовой платок, стал протирать стёкла.

– А что там про трупы врагов плывущих по реке? - наморщил лоб бывший студенты сельскохозяйственного училище Нечаев. – Запамятовал я как-то.

- Это другое, - сказал Курицын. - Старинная китайская мудрость: «Если долго сидеть на берегу и ничего не делать, то можно увидеть как мимо проплывёт труп твоего врага», Примерно так.