Комэск

Немцы были хорошими бойцами, умелыми и храбрыми (особенно восемь на одного!), но они привыкли к определенной схеме, шаблону, к тому, что может быть, а чего быть не может. Такого пилотажа, который продемонстрировал Северов, быть не могло. А если учесть, с какими перегрузками работал Олег, то предугадать его маневрирование было еще более сложно. Олег показывал, что пойдет вверх, а сам шел вниз. Показывал, что пойдет вниз, а сам шел вверх. Виражил так, что «ишачок» разворачивался практически на пятачке. Две пушки и два пулемета наносили фатальные повреждения изделиям Вилли Мессершмитта.

Если бы немцев было двое, Олег не сомневался бы в победе, какими бы крутыми экспертами они ни были. Если бы их было четверо, то был бы хороший шанс потрепать их и уйти. Но немцев было восемь, четыре пары, и настроены они были решительно. Казалось, «Мессеры» были повсюду, воздух кипел от снарядов и пуль. Резкий пилотаж и маневрирование с отрицательными перегрузками пока спасали от фатальных повреждений, пулеметные очереди хлестали по фюзеляжу и плоскостям, как по барабану. Несколько раз бахнуло в бронеспинку, «ишачок» содрогнулся от нескольких пушечных попаданий. Одна пуля пробила рукав, еще одна царапнула по ремню, появились дырки в бортах кабины и приборной доске. Но Северов не просто уклонялся от вражеских очередей, он атаковал. Олегу удалось быстро сбить одного и повредить другого «Мессера». Это показало гансам уровень противника, но им все еще казалось, что численное преимущество – небьющийся козырь. Остальные шесть попытались зажать его, перекрыв все пути возможного маневрирования, но невольно мешали друг другу. Северов ушел вправо, закрутил размазанную бочку со скольжением и расстрелял ведомого проскочившей мимо пары. После этого «рухнул» к земле, и, когда они привычно ринулись за ним, неожиданно ушел вверх и оказался выше немцев. Опустил нос, всадил очередь в ближайшего противника и пошел на вираж. Два ганса чуть не столкнулись друг с другом, Северов воспользовался их замешательством и повредил еще одного. Оставшиеся трое просто остервенели, но Олег уже подтянулся к довольно плотному облаку и нырнул в него, потом так же резко вынырнул и повредил еще одного, после чего снова ушел в облако, а потом к земле. Оставшиеся два его потеряли.

На аэродром Северов пришел, когда двигатель начал сбоить, буквально на последних каплях бензина. В самолете оказалось много мелких дырок от пулеметного огня и несколько больших, от авиапушек. К счастью, дыры были сквозные, ни один важный элемент конструкции не пострадал. Олег подумал, что это чистое везение. Когда тебя гоняют восемь «Мессеров», которые пилотируют опытные летчики, обойтись повреждениями обшивки и уйти живым и даже нераненым… Да, они были ошеломлены его обратным пилотажем и меткой стрельбой, но дальше этот номер вряд ли прокатит.

Когда размочаленный «И-16» Северова остановился у края летного поля, к нему бежали, казалось, все, кто был на аэродроме. Впереди огромными скачками несся Коробков, потом его обогнали шустрые Винтик и Шпунтик. Сзади поспевал Михалыч.

Комполка растолкал успевшую вперед молодежь и запрыгнул на крыло. Северов сидел, уставившись мутным взглядом в небо, по подбородку стекала струйка крови от прокушенной на перегрузке губы.

– Ранен? Куда?

Михалыч бесцеремонно протолкался вперед и залез на крыло с другой стороны кабины. Быстро осмотрел Олега и кабину и приложил к его губам фляжку с холодной водой. Северов сделал несколько глотков, взгляд стал более осмысленным, протянул руку, взял фляжку и, стащив шлемофон, вылил воду себе на голову.

– Нормально, командир. Фрицы у меня зачет по технике пилотирования с комиссией принимали.

– И чего? – спросил с земли любопытный Шпунтик.

– Вроде сдал…

Первыми прыснули от смеха Винтик и Шпунтик, потом захохотал Коробков, и вскоре все долго и дружно смеялись. Напряжение боевого вылета стало понемногу отпускать.

Когда Олег наконец вылез из кабины и спустился на землю, Коробков крепко пожал ему руку и тихо, но с чувством сказал:

– Спасибо, Олежка!

Боевой летчик, он прекрасно понимал, что значит остаться одному против восьмерки «Мессеров», прикрывая командира.

– Сбил кого?

– Командир, подтверждения не будет. Я 26-го доложил о сбитых, так Кольский разборку устроил. Не надо ничего писать, я прошу. Всем только хуже будет.

– Писать не буду, тут ты прав, к сожалению. Но все же, сколько?

– Двух точно в землю вогнал и четверых повредил. Насколько сильно – не знаю, не до того было.

– Охренеть!

– Товарищ майор! У меня доработанный двигатель, существенно большей мощности и не страдающий от перегрузок, противоперегрузочный воротник, пушки, а не четыре ШКАСа. Чудес не бывает, ну разве немного везенья.

– Хочешь сказать, что на твоем месте любой бы справился? – хмыкнул Коробков.

– Нет, конечно. Но на доработанном самолете хороший летчик вроде вас или Ларионова может добиться гораздо большего.