Комета. Докторица (4 книга)

   - Самая, что ни на есть. Только я же не истребитель, первого просто обманула, и он сам в деревья влетел, второго на пуск эРэСов подловила, а моя пассажирка в это время второго, говорит, зацепила из пулемёта. А боевые все в немецкий тыл и на разведку.

   - Так и налёт почти восемьсот часов тоже настоящий?

   - А Зоя что говорит?

   - Говорит, что летать умеешь и опыт чувствуется, хотя про бомбить не слышала ничего...

   - Всё правильно говорит...

   - Ты пока награды свои не убирай! Только прикрой газеткой, вот, на, держи! Хочу этих целителей душ пристыдить, это же они волну подняли и в уши мне с двух сторон зудели...

   Я прикрыла медали, которые так в ряд и лежали на столе рядом с кружкой чая, а Елисеев выскочил из землянки за комиссаром и начштаба. Вернулись втроём, Прудников и Беленький явно не понимающие, а майор довольный предстоящей сценкой.

   - Вот, Михайла Семёныч! Ты у нас самый старый и мудрый! Говорит, мне лейтенант, что медалью её сильно не удивишь... Что сам то скажешь? А мы с комиссаром опытного товарища послушаем...

   - Знаете, товарищ лейтенант, награды даже медали за просто так не дают! Их заслужить нужно, подвиг совершить! Куда же вам понять... - Начал он с пафосом и комиссар кивал соглашаясь, потом досадливо махнул рукой, дескать, что курице безмозглой объяснять. Мне стало неуютно, шутка стала приобретать какие-то не очень добрые нотки.

   - А ты бы, раз такой умный, под газетку сначала заглянул! Товарищ гвардии штабс-капитан! - Я сама подняла газету, под которой в ряд лежали мои медали...

   - Это чьи?...

   - Это её! И самые заслуженные, Семёныч, с ноября сорок первого, когда считай и не награждали никого, те медали подороже иных орденов, сам знаешь.

   - Кузьмич! Ну, кто же знал...

   - Ладно! Садитесь, будем все вместе говорить...

   Для разрядки обстановки я рассказала за что каждую получила, и про то, что мой начальник смеётся, что у меня судьба связана именно с этой наградой. В общем, хорошие оказались дядьки и очень повезло, что не стали тянуть и разводить тайны и домыслы, а провели разговор прямо и честно. Сосед от этого разговора, как он говорит, "выпал в осадок", что такого ему представить не вышло бы. Хотя, я ничего принципиально невозможного не вижу. У них возникли вопросы и сомнения, вот они и спросили меня прямо, без угроз и намёков и даже придумали и предложили лучшее в их понимании решение. И никто не виноват, что они не так поняли, и ситуация прояснилась и все довольны. Командир даже согласился по максимуму дать мне отлетать отведённое время, то есть мне не нужно будет выпрашивать вылеты, меня и так задействуют по моим силам полностью...

   С Верочкой мы друг друга тоже поняли. Я ей честно всё рассказала и объяснила, почему не сказала заранее, ведь я, уезжая, не знала, как меня встретят и вообще, получится или нет. Верочка меня обняла и попросила не оставлять её одну и отомстить проклятым фашистам. Пришлось пообещать, что я буду очень стараться. К сожалению возможности остаться с ночёвкой у меня не было, ведь после обеда у меня снова полёты. Идею приехать в полк с концертом сестрёнка с радостью поддержала и пообещала поговорить с дядей Гришей и ещё каким-то дядей Серёжей. С аккомпаниатором понятно, а кто второй так и осталось тайной. Но я уверена, что тот же Митрич надёжно держит руку на пульсе и я могу за сестру не переживать...

   По возвращению у меня снова были полёты, меня снова учили бомбометать в разных вариантах, не только с прямолинейного захода на цель, но и более сложные варианты. Во вторник вылетела уже в сумерках и работали при плохой видимости, а ночью полетели по маршруту, который составила Зоя и всё время она летела сзади и контролировала. С какой благодарностью я вспоминала уроки Данилова, как он со мной возился, обучая "слепому полёту", то есть как раз то, что называется полётами в сложных метеоусловиях. Маша показала себя как неплохой штурман, но я и сама привыкла выполнять все функции, как привычная летать одна.