Комично, как все химично! Почему не стоит бояться фтора в зубной пасте, тефлона на сковороде, и думать о том, что телефон на зарядке взорвется

Но не обязательно сразу взрыв. Может быть не столь трагично, но все же очень неприятно. Даже на высотах земной атмосферы, начиная где-то с 18–19 километров над уровнем моря, наш организм начинает бурлить, если можно так выразиться. Это называется эбуллизм[15] (от латинского ebullire, что значит «бить», как вода в ключе). Звучит игриво (возникает ассоциация с игристым вином или с газировкой), но симптомы не из приятных: вода во рту и глазах начинает закипать, нарушаются кровоснабжение и дыхание, из-за блокировки артерий мозг не получает достаточного количества кислорода, могут возникать отеки легких и легочные кровотечения. Явно потянет назад – туда, где на голове «Фольксваген Поло», наполненный молекулами воздуха.

Только почему наш организм начинает бурлить? Бурлить – значит закипать: жидкость превращается в газ.

В принципе, есть две возможности довести жидкость до кипения. Во-первых, разогреть ее. Об этом мы уже говорили в главе 1: при кипячении воды мы усиливаем движение ее молекул. В какой-то момент их потребность двигаться вырастает до такой степени, что они больше не могут или не хотят держаться друг за друга и превращаются в пар. Во-вторых, уменьшить давление. Если быть точными, факт, что вода закипает при 100 °C, действителен только при атмосферном давлении на высоте уровня моря. На вершине Эвереста – на высоте 8848 метров – из-за низкого давления воздуха вода закипит уже при 69 °C. С одной стороны, вода жидкая потому, что ее молекулы держатся друг за друга, а с другой – еще и потому, что на них воздействует давление воздуха. Вспомните: молекулы воздуха всей своей тяжестью давят на нас и точно так же давят на молекулы воды в кастрюле. Предположим, мы поднялись на Эверест, прихватив с собой кастрюлю. Воздух там разреженный, и с водой сталкивается меньшее количество его молекул. Чем меньше атмосферное давление, тем проще молекулам воды покидать кастрюлю и обращаться в пар. А на высоте 18–19 километров воздух такой разреженный, что вода испаряется уже при температуре тела. В космосе, где атмосферное давление практически нулевое, испарение вообще происходит легко.

Кроме того, воздух в легких очень сильно расширится. На объем газа, как и на агрегатное состояние, можно повлиять двумя путями. Во-первых, температурой: чем ниже температура, тем меньший объем занимает газ; чем температура выше, тем больший объем ему нужен. Для ясности можете проделать опыт: возьмите бутылку и замените крышку воздушным шариком. Пока воздух не может выходить из бутылки, вы будете наблюдать, как шарик важно надувается, если нагревать бутылку на водяной бане, к примеру. Снова охладите бутылку в холодной воде – шарик сдуется.

Во-вторых, я могу воздействовать на объем давлением: когда я надуваю шарик, молекулы воздуха внутри наталкиваются на его оболочку. Размер шарика зависит не только от того, сколько я надую туда воздуха, но и от атмосферного давления, которое противодействует ему снаружи. Если я теперь уменьшу наружное давление, шарик растянется сильнее. Следовательно, в космосе шарик, почти полностью состоящий из газа, действительно взорвался бы.

Если бы меня ненароком выбросило в космос, вероятно, я инстинктивно задержала бы дыхание, из-за чего воздух в моих легких быстро расширился, и они бы взорвались. Так что в этом случае лучше быстро выдохнуть – хотя в общем-то без разницы: человек там все равно погибнет.

Даже если мы не взорвемся в космическом вакууме, как зефир в шоколаде, и кожа и ткани не повредятся, мы по-любому долго не протянем. В 1960-е годы астронавту Джиму Лебланку довелось отделаться испугом, когда во время испытаний в вакуумной камере его скафандр разгерметизировался. Последнее, что он запомнил, прежде чем потерял сознание, – щекочущее ощущение во рту от вскипевшей слюны. К счастью, его вовремя вернули в условия нормального давления, и все обошлось без необратимых последствий.

Итак, в космосе жизнь кипит и пенится, но, вероятнее всего, мы умрем, не дождавшись этого, – впрочем, довольно непримечательным образом: от недостатка кислорода. Хорошо, что мозг через несколько секунд пребывания без кислорода отправит нас в бессознательное состояние, поэтому всю бедственность положения мы уже не постигнем. Поэтому я согласна с критикой в адрес «Звездных войн»: действительно, крайне нереалистично, что Лея смогла применить Силу в безвоздушном пространстве, ведь это требует такой большой концентрации…

Интересен еще вопрос, что после такой кончины в космосе произойдет с телом. Если кратко – не так уж много. Процессы разложения, обычно разворачивающиеся по окончании нашего пути земного, – это химические реакции с кислородом и водой, требующие чуточку тепла и помощи микроорганизмов. Всего этого в космосе нет, и почивший там был бы наилучшим образом законсервирован. И на том спасибо.

* * *