Комиссар госбезопасности

— Что же, дадим Рублевскому спокойно встретиться с Осиным и разойтись, — принял план Ярунчикова Плетнев. — Правильно, пусть старший лейтенант уматывает в командировку, а Осина мы здесь раскрутим. Будет ему на чем попасться.

…Спустя три часа Плетнев доложил Ярунчикову:

— Встретились Рублевский с Осиным точно в восемь вечера на улице Свердлова и быстро свернули по переулку в сторону Пушкинской. Там улочки заковыристые, с лесенками на бугорушках. Ну как на проходном дворе: моргни — и потеряешь объект. Так что не установлено, передавали они что-нибудь друг другу или нет. Разошлись, не оглядываясь: Рублевский направился дальше по Пушкинской, Осин же мимо гостиницы «Украина» спустился к Крещатику и зашел на почтамт. Дал он телеграмму такого содержания, — раскрыл блокнот Плетнев и зачитал: — «Львов. Почтамт, востребования. Рымарь М. А. Выехал командировку Москву Георгий достроил дачу приезжайте. Коваленко».

Ярунчиков смотрел на Плетнева с просветлением в глазах.

— Рымарь М. А., говорите?! Неужели правда?! Сейчас же сообщите заместителю начальника управления НКГБ во Львов содержание телеграммы, — приподнято и торопливо распорядился бригадный комиссар. — Вы знаете, кто такой Михайло Апанасович Рымарь? Это же портной по кличке «швея», содержатель явочной квартиры. Вы понимаете?..

— Вот оно что… — удивленно вытянулось лицо Дмитрия Дмитриевича. — Я и не предполагал такой удачи.

— Сверхудача! — вскинулась рука Ярунчикова с растопыренными пальцами, будто поднимал он невидимый шар.

— Будем ждать гостей, коли у Георгия достроена дача и выдано приглашение, — поднялся Плетнев. — Пойду подготовлю во Львов бумагу, сейчас же передам по ВЧ.

Ярунчиков задержал его еще на минуту.

— Укажите в ней, что, если сотрудникам территориальных органов станет известно о выезде объекта из Львова в Киев, пусть своевременно известят нас для встречи. По-моему, Рублевский зовет сюда «главного». Вопрос, как поступит сам резидент?..

…Было маловероятным, чтобы Осин после подачи телеграммы устремился в Бровцы. Рублевский, конечно, неспроста встретился с ним, дал связному и поручения, и наставления, как вести себя. Осин становился привязанным «к месту» в ожидании львовской связи. А связь эта должна вывести особистов на резидента в случае, если не явится он сам.

Осин никуда и не собирался, с почты направился домой.

Утром Рублевский уехал. Осин, оказалось, еще вчера отпросился с работы до обеда, из дома вышел в десятом часу…

Стышко был в курсе всего, что происходило с Осиным. Пока что он всего лишь брел по улице, купил газеты, папиросы. Потом зашел в телефонную будку и кому-то позвонил…

Римма Савельева из дома пока еще никуда не выходила. Стышко предполагал, что Осин скорее всего будет искать неурочной встречи с ней, но как-то не ожидал, что она произойдет в утренний час. Без пяти десять раздался телефонный звонок, и Василий Макарович услышал в трубке обеспокоенный голос Савельевой:

— Товарищ Стышко?! Это Римма. Только что звонил Георгий. Просил встретиться сейчас же. Говорит, очень, очень надо. Что-то важное, коли сказал: «Будь ласка». Так он редко просит. Я пообещала выйти через полчаса, только покормлю маму…

— Понял. Где встреча? — воспрянул Василий Макарович, сдерживая возбуждение.

— У аптеки, возле дома. Он звал к кинотеатру, я сказала, что далеко. Подумала, там народу проходит много. Не зря я?

— Умница! Как договорились, так и поступайте. Сумочку не забудьте. Вы все помните?

— Все. Много раз представилось само собой… Я готова.

— Спокойнее. Всего хорошего, — мягко и раздельно закончил Стышко.

…Осин прогуливался возле аптеки, разглядывая нежно-зеленые кроны каштанов, поводил носом, будто принюхивался к пахучей утренней свежести. Ждать ему пришлось немного. Римма энергично вышла из подъезда, в нарядном казакине, строгая и озабоченная. Подходя к Осину, устало улыбнулась, и он ответил ей легким кивком, сразу заговорил, торопливо и неумолчно. Они шли все дальше и дальше, остановились возле ограды у пруда. Было видно, Осин стал нервничать, заглядывал в лицо женщине, в чем-то убеждал, трогал ее за плечо. Потом достал из внутреннего кармана пиджака конверт и уже хотел было положить его в сумочку Римме, но та убрала руку назад и выронила свой ярко-красный ридикюль. Она живо подняла его, обтерла платком и, взяв Осина под руку, увлекла вдоль ограды, говоря ему что-то спокойно и уверенно.

Совсем немного Осин проводил Римму к дому и расстался с ней мрачный. Он направился в сторону своей конторы, очевидно на работу, и, когда стало ясно, что заходить он никуда не собирается, его под благовидным предлогом задержали. Выбросить он ничего не успел, да и не пытался этого сделать в присутствии двух оперработников — Стышко и Ништы, доставивших его в особый отдел.