Комиссары

Но военная служба и учеба были лишь частью его жизни. Другая часть, скрытая от многих глаз, от флотского начальства, была связана с деятельностью большевика Маркина.

Гарнизон Кронштадта отличался от других гарнизонов не только жестоким режимом, который был установлен Виреном, но кое-чем и другим. В Кронштадте служили матросы, большинство которых происходило из пролетариев. Причем они едва ли не каждодневно общались с рабочими находившихся здесь же судоремонтных заводов. Эти особенности матросской массы очень хорошо знали и умело использовали большевики. В Кронштадте действовала глубоко законспирированная партийная группа.

Были большевики и в учебно-минном отряде. Один из самых опытных партийцев — Глухаченков работал в корабельной мастерской судна «Николаев». Здесь же вели свою работу Пожаров, Колбин, Юрков и другие большевики. Маркин, попав в отряд, включился в революционную пропаганду среди матросов.

…Однажды в учебно-минном отряде случился переполох — начальство нашло прокламацию. Небольшой листок бумаги, видно, был прочитан не раз и не два — хранил на себе следы многих рук. Интерес моряков к листовке, озаглавленной: «Когда же конец?» — объяснялся содержанием: она требовала мира, призывала к свержению царя, к революции.

Наблюдая, как матросы взволнованно обмениваются мнениями о прочитанном, Маркин лишь улыбался. Он был доволен, его план удался. Хотя поволноваться пришлось изрядно. А дело было так.

Увольнения моряков на берег были редкими, поэтому большевики использовали любой случай для доставки из города листовок. Узнав, что командир учебного судна «Азов» посылает матроса Павлова за какими-то деталями в Кронштадт, Маркин подошел к нему:

— Есть дело.

Принимавший участие в революционной работе, Павлов сразу понял, о чем речь:

— Что нужно?

— Слушай внимательно. Зайдешь в Кронштадте к матросу Савве Угрюмому, он живет на Владимирской улице. Возьмешь у него листовки, принесешь мне.

Павлов сделал, как сказали. Но, возвращаясь, на пристани попал в облаву. Обыскивали всех тщательно, до последнего рубчика. Павлов, положив листовки в один из ящиков с запасными частями, лихорадочно соображал: что же делать? Отойти от ящиков, будто они чужие? Но пшики сразу найдут хозяина. Еще какое-то мгновение, и все — провал, трибунал…

Выручил матроса находившийся здесь же, на пристани, офицер с «Азова» лейтенант Панцержанский. Неизвестно почему он вдруг сказал:

— Ящики мои. В них стекло. Прикажите не открывать.

Да, на большой риск пошли большевики учебно-минного отряда. Под угрозой провала неожиданно оказалась вся партячейка. Но не напрасны были их усилия. Прокламации, доставленные на учебные корабли, всколыхнули матросские сердца.

…Наступил февраль 1917 года. События Февральской революции начались с мощной забастовки питерских работниц и рабочих. С каждым днем революционное движение нарастало. 27 февраля восстали солдаты Петроградского гарнизона. 2 марта царь отрекся от престола.

Но в Кронштадте, находящемся от столицы на расстоянии тридцати километров, два часа хода на утлом пароходике, мало кто знал о происходивших в Петрограде событиях. Командование флота пыталось изолировать крепость от внешнего мира. Была прервана связь с Петроградом, вокруг крепости выставили дозоры, дороги строго охранялись.

Но все-таки сведения о событиях в Петрограде просочились и сюда.

28 февраля к Вирену — главному командиру порта и военному губернатору Кронштадта — обратились рабочие морского судоремонтного завода:

— Почему от всех скрывают правду о революции в Петрограде?

Вирен пообещал рассказать все 1 марта и пригласил рабочих явиться в этот день на Якорную площадь. Сам же начал готовить расправу. В зданиях вокруг площади были расставлены пулеметы.

Узнав о готовящейся расправе, большевики Кронштадта решили немедленно начинать восстание. Подниматься первым предстояло учебно-минному отряду: там во всех ротах были надежные люди.

…После вечерней поверки послышалась команда:

— Петь «Боже, царя храни».

Матросы молчали. Офицер, проводивший вечернюю поверку, спросил:

— Почему не поете?

Николай Маркин ответил:

— А зачем петь? Ведь царя теперь никто не спасет, даже бог! — И, выйдя из строя, крикнул: — Да здравствует революция! К оружию!

Вмиг были разобраны винтовки, офицеры арестованы.

К электрикам присоединились машинисты, возглавляемые Колбиным.

Матросы вырвались на улицу. В морозном воздухе отлично был слышен гром военного оркестра. Он играл «Марсельезу». К береговым подразделениям учебно-минного отряда присоединились команды учебных судов — «Николаева», «Рынды» и других. А потом и артиллеристы.

Заминка получилась в 1-м Балтийском флотском экипаже. Ворота оказались запертыми. Когда же их взломали, увидели выстроенных во дворе новобранцев экипажа. Подчиняясь требованиям офицеров, они ощетинились штыками на ворвавшихся матросов. Но через какое-то мгновение они опустили оружие.

Восстание разрасталось. К нему примкнули солдаты пехотных частей, рабочие…

На Николаевском проспекте вдруг вспыхнуло здание. Загорелась охранка — пшики спешили замести следы.