Комиссары. 1917—1942 гг.

Умело организовывал партийно-политическую работу и геройски воевал с врагом в годы войны выпускник академии М.В. Артюхов, удостоенный 16 правительственных наград. В мае 1945 г., будучи начальником политотдела 150-й стрелковой дивизии, он перед последним штурмом Берлина вручил Красное Знамя полковым разведчикам – сержанту М.А. Егорову и младшему сержанту М.В. Кантария, которое и было водружено как Знамя Победы над Рейхстагом.

Заключение

Институт военных комиссаров в Красной Армии функционировал с небольшими перерывами сравнительно короткий исторический промежуток времени – с апреля 1918 г. до октября 1942 г. Военные комиссары вводились в вооруженных силах трижды: в апреле 1918 г., мае 1937 г. и в июле 1941 г. Причины их введения в Красной Армии вызывались крайне сложной военной или предвоенной ситуацией, когда стране угрожала опасность нападения со стороны внешнего врага или когда армия и флот находились в состоянии войны с агрессором.

Создание института военных комиссаров в Красной Армии неразрывно связано с этапами и особенностями строительства самих вооруженных сил Советской республики. Система военных комиссаров, установленная в Красной Армии в годы Гражданской войны, возникла на почве некоторого недоверия к командным кадрам, в состав которых были привлечены старые военные специалисты, не верившие тогда в прочность советской власти и даже чуждые ей. Первоначальная функция комиссаров сводилась к роли «ока советского государства». Они являлись непосредственным «политическим органом советской власти при армии». Тем не менее военные комиссары в этот период сыграли решающую роль в деле укрепления Красной Армии и отбора командного состава, в деле ее политического просвещения и насаждения воинской дисциплины. При Народном комиссариате по военным делам был учрежден специальный орган – Всероссийское бюро военных комиссаров.

В последующие после Гражданской войны годы происходил процесс дальнейшего выращивания и воспитания командных кадров. В результате этого и под влиянием успехов и побед советского строя во всех областях жизни положение с командными кадрами в Красной Армии коренным образом изменилось. Весь командный состав было решено освободить от остатков политического контроля со стороны комиссаров, возложив на него всю ответственность за политико-моральное состояние подчиненной части. Комиссары заменялись помощниками по политической работе, которые в строевом и административном отношении подчинялись командиру, а в партийно-политическом – вышестоящему политоргану.

В соответствии с постановлением ЦК РКП(б) от 6 марта 1925 г. «Об единоначалии в Красной Армии» единоначалие в воинских частях проводилось в двух формах, а именно: неполное, когда в руках начальника и строевого командира полностью сосредоточивались функции оперативно-строевые, административные и хозяйственные. Комиссар при этом, освобождаясь от обязанностей повседневного контроля строевой, административной и хозяйственной деятельности командира, сохранял руководство политической и партийной работой в части и нес ответственность за ее морально-политическое состояние; полное – в отношении тех партийных командиров, которые удовлетворяли требованиям партийно-политического руководства (т. е. которые могли быть одновременно и комиссарами) и в лице которых совмещались функции строевые, административно-хозяйственные и партийно-политического руководства.

С правовой точки зрения командир являлся единственным начальником над своими подчиненными, но негласно фактически всю его деятельность продолжали контролировать. Все дело в том, что задача полной ликвидации института военных комиссаров даже не стояла. Суть реформы состояла в сосредоточении функций строевого и партийного контроля в руках одного человека, превращении командира не только в профессионала своего дела, но и в преданного проводника решений Коммунистической партии. Ни о какой деполитизации, а уж тем более департизации командного состава не могло быть и речи. Боязнь политических лидеров страны и руководства РККА потерять контроль над вооруженными силами порождала необходимость сохранять институт политработников, которые преданы идеям партии и которых в любой момент можно было бы использовать для контроля над неблагонадежными командирами.

Внедрение института единоначалия проходило в условиях трений между некоторыми командирами и комиссарами. Темп перехода к единоначалию был невысоким, особенно в звене среднего командного состава. Практика показала, что существовал и ряд субъективных причин столь медленного осуществления единоначалия. Одна из них заключалась в отрицательном отношении большинства политработников к единоначалию вообще. Поэтому неудивительно, что часть из них препятствовала выдвижению в единоначальники начальствующего состава из командиров.