Комкор М. В. Калмыков

Кто, откуда она? По чьему приказу кинулась в самое пекло? В горячке боя расспрашивать было некогда. После искали, но не нашли. Так ничего и не узнали о боевой помощнице.

Неимоверно тяжелыми были те часы и для соседей-малышевцев. В начале контратаки командир 267-го полка Николай Петрович Шабалин был тяжело ранен. Недолго в строю оставался первый его преемник. Пули не пощадили и двух других. Тогда командование взял в свои руки адъютант Шабалина Николай Егоров. Предприняв героические меры, он остановил дрогнувших товарищей и вернул полку боеспособность.

Даже тяжело раненные бойцы и командиры не покидали своих мест в боевых порядках, но положение оставалось трудным. Связь с комбригом была потеряна.

Разведчики Нагибов А. Г. и Кетов П. И. по своей инициативе, будучи тяжело раненными, восстановили связь, что дало возможность бригаде отбросить наступающего противника и перейти в контрнаступление. Но чего это стоило? К вечеру в батальонах насчитывалось всего по 60—100 человек.

Частями передовой линии стали 265-й и 269-й стрелковые полки. Наконец, вступил в действие и гужевой мост, построенный саперами. Первыми по нему прошли патронные двуколки, затем артиллерия и конница.

89-я бригада вновь продвигалась с боями вперед, и только отрезанный бронепоезд обстреливал ее с тыла.

В 23 часа 20 минут одна из батарей присоединилась к 265-му стрелковому полку и была установлена под станцией Таганаш (на случай появления бронепоездов).

Комбриг сообщил начдиву:

«Доношу, что 264 стрелковым полком в 2 часа 12 ноября заняты две линии окопов противника (у железнодорожного моста), взяты орудия, пулеметы и бронепоезд. Частями 89 бригады занята д. Копани. Комполка 264 просит прислугу для бронепоезда»[54].

Положение 30-й дивизии на Тюп-Джанкойском полуострове стало прочным. Враг больше не оказывал сопротивления. Уставшие полки свободно входили в оставленные несколько часов тому назад населенные пункты.

Успешное наступление 30-й дивизии сразу же сказалось на действиях советских войск на Перекопе. 51-я дивизия вместе с подошедшей латышской дивизией стремительно атаковали врага у Юшуня. Не выдержав удара, белогвардейцы обратились в бегство. Таким образом, 8—11 ноября белогвардейская армия была окончательно разгромлена. Враг начал откатываться на юг, к портам. Все ворота в Крым были распахнуты, и через них хлынул неудержимый поток красной конницы[55].

От Джанкоя уральские полки повели стремительное наступление на юго-восток, и командарм 4-й в приказе от 15 ноября отметил:

«Доблестная 30-я стрелковая дивизия, не позволяя коннице Каширина себя обойти, наступает на Феодосию… 89-й бригаде приказано обеспечить правый фланг дивизии».

Конный корпус Н. Д. Каширина повел наступление дальше на Керчь, и уже 16 ноября 1920 года М. В. Фрунзе послал Владимиру Ильичу Ленину еще одну, очень краткую, но значительную телеграмму:

«Сегодня нашей конницей занята Керчь. Южный фронт ликвидирован»[56].

ГОДЫ МИРНЫЕ — ДНИ ВОЕННЫЕ

1.

Освободители Крыма праздновали победу. В Феодосии, на Сенной площади, что на Старо-Аутской дороге, состоялся парад представителей частей 30-й стрелковой дивизии. Командовал им комбриг 89-й Михаил Калмыков. Принимал парад командарм 4-й Владимир Саламанович Лазаревич.

— Отныне Красное знамя — знамя борьбы и победы — реет в долинах и на высотах Крыма и грозным призраком преследует остатки врагов, ищущих спасения на кораблях, — сказал командующий армией в приветственной речи. — Михаил Васильевич Фрунзе особо отмечает героическую атаку вашей дивизией Чонгарских переправ. Честь и слава погибшим в борьбе за свободу! Слава и вам, творцы революции и освободители трудового народа!

Затем командарм объявил, что начальник дивизии Грязнов, военный комиссар Романов и другие герои незабываемого штурма представлены РВС армии к награждению орденами Красного Знамени. Но, к удивлению многих, среди представленных к награде не оказалось комбрига Калмыкова. Бойцы-богоявленцы не согласились с этим. Командир их парадного расчета комбат Бузин громко выкрикнул:

— Товарищи! Герою Чонгарской переправы Михаилу Васильевичу Калмыкову — ура!

— Ура-а! — как один отозвалась дивизия.

— В чем дело, начдив? — строго спросил Лазаревич. — Почему умолчали о Калмыкове?

— А он давно у нас краснознаменец, — ответил Грязнов. — Еще с Восточного фронта. Вторично же орденом в дивизии никто пока не награждался.

— Никто?! Что ж, не побоимся нарушить вашу скромность, — произнес командарм и, обращаясь уже ко всем участникам парада, объявил: