Коммандер

— И в любом случае, еще и «Софи» окажется в жалком состоянии… черт бы побрал этого дурака. Но, с другой стороны, он лучший первый лейтенант, какого только можно себе пожелать. Строгий, но не надсмотрщик, отличный моряк, с ним нет никаких забот о повседневной жизни шлюпа. Хочется думать, что он не хотел меня оскорбить.

— Конечно же, он не посмел бы усомниться в вашей храбрости, — сказал Стивен.

— Вы так думаете? — спросил Джек, глядя Стивену в глаза и покачивая в руке парик. — Вы не хотели бы отобедать у Хартов? — помолчав, спросил он. — Мне нужно туда идти, и я был бы рад, если вы составите мне компанию.

— Отобедать? — воскликнул Стивен, словно впервые узнав о существовании такого слова. — Отобедать? Конечно, я просто в восторге.

— У вас нет случайно зеркала? — спросил Джек.

— Нет. Но оно есть в комнате у мистера Флори. Мы можем к нему зайти, когда будем спускаться.

Несмотря на откровенное удовольствие от своего щегольского вида — он надел лучший мундир и золотой эполет — Джек никогда не заблуждался относительно собственной внешности и до этой минуты редко обращал на нее внимание. Но теперь, после того как долго и пристально изучал ее, он произнес:

— Мне кажется, я безобразно выгляжу.

— Верно, — согласился Стивен. — Даже очень. — Придя в порт, Джек обрезал остатки волос и приобрел этот парик, чтобы прикрыть шевелюру, которую обкорнал. Однако спрятать обожженное лицо, которое, несмотря на изготовленную доктором мазь, загорело на солнце, а также опухоль на лбу и заплывший глаз с цветущим желтизной синяком было невозможно. Так что с левой стороны Джек походил на крупного западноафриканского мандрила.

Покончив с делами в доме призового агента (прием очень любезный — сплошные поклоны и улыбки), оба отправились на обед. Предоставив Стивену созерцать древесную лягушку возле фонтана в патио, Джек увидел Молли Харт, сидевшую в одиночестве в прохладном вестибюле.

— Боже мой, Джек! — воскликнула она, уставившись на него. — Парик?

— Это я на время, — отвечал Джек, быстрыми шагами направляясь к ней.

— Осторожно, — прошептала она, усаживаясь за отделанный яшмой, ониксом и сердоликом стол шириной три и длиной семь с половиной футов, весивший девятнадцать хандредвейтов. — Прислуга.

— В летнем домике нынче вечером? — прошептал он.

Покачав головой, сопровождая свои слова выразительной мимикой, она проговорила:

— Indisposée[76]. — Затем тихо, но вполне отчетливо продолжала, — позвольте рассказать вам о людях, которые придут на обед — чете Эллис. Насколько мне известно, она родом из одной известной семьи. Во всяком случае, она училась вместе со мной в школе миссис Капелл. Разумеется, она, будучи много старше меня, уже тогда была взрослой девушкой. Затем она вышла замуж за этого мистера Эллиса, коммерсанта из Сити. Он уважаемый, порядочный господин, чрезвычайно богатый и разумно распоряжается нашими деньгами. Я знаю, что капитан Харт многим ему обязан, а я целую вечность знаю Летицию, так что получаются двойные — как это назвать, узы? Они хотят отправить своего сына на флот, и мне доставило бы большое удовольствие, если бы…

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы доставить вам удовольствие, — внушительно заявил Джек. Слова «наши деньги» неприятно задели его.

— Доктор Мэтьюрин, я так рада, что вы сумели прийти, — воскликнула миссис Харт, поворачиваясь к двери. — Среди моих гостей есть очень ученая дама, с которой я хочу вас познакомить.

— В самом деле, мадам? Счастлив слышать это. Скажите, в каких же науках она преуспела?

— О, во всех, — весело ответила миссис Харт.

По-видимому, таково же было и мнение Летиции, поскольку она тотчас же высказала Стивену свои взгляды на лечение рака и на поведение союзников. В обоих случаях ответ был один: молитва, любовь и евангелизм. Это было странное, похожее на куклу существо с неподвижным лицом — одновременно робкое, чрезвычайно самодовольное и угрожающе моложавое. Говорила она медленно, странно извиваясь торсом и уставясь при этом на живот или локоть собеседника Поэтому для ее описания понадобилось бы вдохновение особого рода. Муж ее был высоким господином с воловьими глазами и влажными ладонями, с кротким, ангельским выражением лица и кривыми ногами, вогнутыми внутрь так, что колени задевали друг друга. Не будь у него таких коленей, он был бы в точности похож на дворецкого. «Если этот человек долго проживет, — думал про себя Стивен, слушая, как Летиция разглагольствует о Платоне, — то он станет скрягой. Но, скорее всего, он повесится. Частые запоры, геморрой, плоскостопие».