Коммандер

— Это всё старые бимсы, сэр, — прозвучал необычно размеренный, назидательный голос, каким на море разговаривают с сухопутными крысами, а на суше — с недоумками. — Надо быть с ними поосторожней, ведь — они — очень — низкие. Откровенно недружелюбный взгляд Стивена напомнил вестовому причину его визита: —  Не угодно ли вам будет отбивную или парочку на завтрак, сэр? Добротный бифштекс? В Маоне мы закололи бычка, так что у нас есть несколько превосходных стейков.

— Вы уже на ногах, доктор! — воскликнул Джек. — Доброго вам утра. Надеюсь, вы поспали?

— Отлично выспался, благодарю вас. Эти подвесные койки превосходное изобретение, честное слово.

— Что бы вы хотели на завтрак? На палубе до меня из констапельской донесся запах бекона, приятнее которого я в жизни не нюхал — никаким аравийским благовониям[33] не потягаться с ним! Что вы скажете насчёт бекона и яиц, а вдобавок — бифштекса после них? И кофе?

— Ваши мысли в точности совпадают с моими! — воскликнул Стивен, которому предстояло наверстать упущенное по части продовольствия. — И вероятно, неплохо бы еще прибавить к этому лук в качестве противоцинготного средства. — При слове «лук» он ощутил запах луковой поджарки, почувствовал нёбом её терпкий вкус и с усилием проглотил слюну. — Что стряслось? — спросил доктор, вновь услышав вопли и топот ног, как будто стадо бешеных зверей пронеслось рядом.

— Экипажу дана команда спускаться к завтраку, — небрежно ответил Джек. — Приготовьте-ка нам тот бекон, Киллик. И кофе. Я умираю от голода.

— Как мне спалось? — продолжил Стивен. — Это был глубокий, глубокий, освежающий сон, никакое снотворное, никакие настойки опия не могут сравниться с этим. Но мне стыдно за свой внешний вид. Я так поздно проснулся, что выгляжу каким-то небритым и мерзким варваром, а вы элегантны, как жених. Извините меня, я на минутку.

— Именно военно-морской хирург из Хаслара, — произнёс он, вернувшись обратно с выбритым лицом, — изобрёл современные короткие артериальные лигатуры[34]. Я только что вспомнил о нем, когда едва не задел бритвой сонную артерию. В плохую погоду, вы, должно быть, получаете множество ужасных резаных ран?

— Почему? Да нет, я бы этого не сказал, — отозвался Джек. — Думаю, всё дело в привычке. Кофе? Вот чего у нас полно, так это надорванных животов — как это будет по-ученому? — и сифилиса.

— Грыжа. Что вы говорите.

— Грыжа, она самая. Частое явление. Примерно половина вневахтенных страдают ею, поэтому мы поручаем им работу полегче.

— Хотя это не так уж удивительно, если учесть природу работы моряков. А характер их развлечений, разумеется, объясняет то, что они болеют сифилисом. Помню, в Маоне я видел группы моряков — веселых, танцующих и поющих вместе с жалкими грязными шлюхами. Помнится, там были матросы с «Одейшеса» и «Фаэтона», но с «Софи» я никого не помню.

— Никого. Экипаж «Софи» вел себя на берегу тихо. В любом случае им и нечего было праздновать. Никаких призов и тому подобного они не захватывали, и конечно, никаких призовых денег не получали. Только призовые деньги позволяют моряку пустить пыль на берегу, ведь жалованье у них жалкое. Что теперь скажете о бифштексе и еще одном кофейнике?

— С превеликим удовольствием.

— Надеюсь, буду иметь удовольствие познакомить вас за обедом с моим лейтенантом. Похоже, он настоящий морской волк и притом джентльмен. Нам с ним предстоит много работы: надо будет рассортировать членов команды и распределить между ними обязанности — как мы говорим, расписать по вахтам. Еще надо найти вам вестового, да и мне тоже, и ещё старшину моей шлюпки. Кок из констапельской отлично справляется.

* * *

— Мы должны устроить перекличку экипажа, мистер Диллон, будьте так любезны, — произнес Джек.

— Мистер Уотт, — произнёс Джеймс Диллон. — Все наверх к перекличке.

Боцман повторил его команду, и его помощники поспешили вниз, вопя: «Все наверх!» Вскоре палуба «Софи» от грот-мачты до бака потемнела от людей. Это был весь её экипаж, прибежал даже кок, вытирая руки о фартук, который он в спешке заправил себе в штаны. Экипаж с довольно растерянным видом выстроился, разбившись на две вахты у левого борта. Новички сгрудились посередине. У них был какой-то жалкий, пришибленный вид.

— Экипаж построен для переклички, сэр, — приподнимая шляпу, доложил Джеймс Диллон.

— Очень хорошо, мистер Диллон, — ответил Джек. — Продолжайте.

Вызванный казначеем писарь принес судовую роль, и лейтенант «Софи» назвал имя:

— Чарльз Столлард.

— Здесь, сэр, — откликнулся Чарльз Столлард, матрос первой статьи, доброволец с «Сан Фьоренцо», принятый в состав экипажа «Софи» 6 мая 1795 года двадцати лет от роду. Ни одной записи в графе «Самоволка», ничего в «Венерических заболеваниях», ничего в «Больничном белье», получил из-за границы десять фунтов. Очевидно, ценный человек. Он шагнул к правому борту.

— Томас Мёрфи.

— Здесь, сэр, — произнес Томас Мёрфи, коснувшись лба костяшкой правого указательного пальца, и направился туда, где стоял Столлард.