Коммандос из демиургов

Авалорк прочертил ножом корявый круг, заставил меня встать в его центр и начал окуривать жутко воняющим сеном. Не успел дым от зловоний рассеяться, как он стал читать рэп и петь протяжные ирландские баллады. Потом пошли в ход половецкие пляски и ритуальные танцы шаманов Чукотки, завывание оборотня из фильмов ужасов и копирование голодных гамадрилов. Короче, мужик усилено делал мне головную боль…

Солнышко припекало, птички щебетали, покусанная задница чесалась, мочевой пузырь требовал опорожнения, а притаившиеся во мне бесы никак не желали выходить. Даже самый упертый экзорцист давно бы понял, что я чиста, как слеза ребенка, а этот народный целитель все никак не унимался. Наконец, вложив всю свою ненависть к демонам в душераздирающий крик, он подскочил ко мне и, выдернув из-за пояса кинжал, нанес удар по моему левому плечу, а после упал и забился в конвульсиях.

Торжественность ритуала прервал мой протестующий вопль:

— Ты че, мудак, охерел, живого человека ножом тыкать?!

— Абздольц! Сейчас начнется, — взвыло дурное предчувствие, и оно оказалось право.

На моей руке, плавно перетекая на грудь и шею (а вы как думали, дракончики благодаря мне теперь плодились как кролики, и их подарок разрастался в геометрической прогрессии, грозясь в ближайшее время распространиться по всему телу) загорелся Дар Владыки. Что-то мне подсказывало, что еще минута, и дядька узрит гнев моих друзей.

Предчувствия меня не обманули, обмирающий от страха авалорк обмочил штаны, когда перед ним, руша под собой скульптурную группу и прочие предметы отправления культа, возникли три разъяренных дракона, проревевших:

— Как смел ты, ничтожный человечишка, пролить кровь Сестры всех Драконов!!!

— Ну все, как говориться, "Распрягай — обгадились", если родственнички нарисовались, теперь их хрен сотрешь, чудо будет, если товарищ переживет их появление, — флегматично заметил пессимизм.

— Зато узнали, что охрана бдит, а не кроссворды разгадывает, — выступила на защиту моих телохранителей задница, частенько страдающая от моего авантюризма.

— Ты своей жизнью заплатишь за то, что поднял на нее руку!!! — протрубил сине-зеленый дракон и занес над жрецом лапу.

Пора было вмешиваться, на бесогона было параллельно, но мне нужен был пропуск к сердцам простых деревенских жителей.

— Да ладно, большие братья, чего вы кипешитесь, товарищ действовал согласно инструкции и во благо народа, — загораживая потенциального покойника, вылез мой корыстный умысел. — Давайте, принимайте свой обычный облик, а то деревня потеряет своего Аниськина и не сможет выявлять преступный элемент.

После этих слов драконы приняли человеческий облик и превратились в двух молодых ребят и совсем юную девушку. Вперед вышел седой как старик парень с искрящимися от гнева синими глазами с вертикальными, как у змеи, зрачками. Преклонив колено, он прижал руку к груди и патетически взвыл:

— Сестра, мы не можем оставить его деяние безнаказанным, он посмел ранить тебя и должен кровью искупить свое преступление!

Двое соратников встретили его слова горячим одобрением. Пришедший в себя жрец схватился за сердце. Я миролюбиво предложила:

— Давай ты слезешь с пафоса и просто дашь ему в ухо, но так, чтоб жив остался, и прочтешь лекцию о моем статусе, а?

Авалорк с замиранием следил, как я уговариваю троих фурий (обойтись без членовредительства. Наконец, они согласились с тем, что каждый отвесит ему по пинку, и они сделают суровое внушение святотатцу. Жрец мужественно перенес экзекуцию и внял их предупреждениям о последствиях попытки причинить мне вред. Драконы запугали его до заикания, расписывая в красках, что с ним будет, если он кому-нибудь проговориться о том, что сегодня видел, и кто я, залечили мне руку и, на прощанье сказав:

— Сестра, знай, мы всегда рядом! — свалили с разрушенного капища.

Быстренько одевшись, я похлопала по щекам пребывающего в прострации дядьку и ласково пропела:

— Ну че, козлина, убедился в моей невиновности, или мне еще кого-нибудь позвать из своих друзей?

После этих слов бедолага горячо принялся меня уверять, что чище, чем я женщин в своей жизни еще не встречал, махнул рукой на беспорядок, который устроили мои телохранители, и резво потащил меня назад в деревню. По дороге он постоянно вздрагивал от каждого шороха в лесу и ежеминутно предлагал объявить меня святой. Еле уговорила ограничиться положительной характеристикой и объявить меня обычной чужестранкой, чем явно расстроила свое тщеславие.