Комментарий к роману А С Пушкина 'Евгений Онегин'

Эпиграф из заключительных стихов баллады Жуковского "Светлана" (1812). "Светлана" - вольная обработка сюжета баллады Бюргера "Ленора" (1773), которую Жуковский также перевел под названием "Людмила". "Светлана" считалась образцом романтического фольклоризма. Даже "архаист" Кюхельбекер, писавший, что, кроме нескольких отрывков в "Руслане и Людмиле" и нескольких стихотворений Катенина, русская литература вообще лишена народности, признавал, что "печатью народности" ознаменованы стихи в "Светлане" (Кюхельбекер, с. 457). Рифма: "Татьяна - Светлана" (см.: III, V, 1, 3 и V, X, 5, 6) звучала для уха читателей тех лет шокирующе, поскольку "Светлана" не бытовое имя (оно отсутствует в святцах), а поэтическое, фольклорно-древнерусский адекват поэтических имен типа "Хлоя" или "Лила". Именно как поэтический двойник бытового имени оно сделалось прозванием известной в литературных кругах Александры Андреевны Протасовой-Воейковой (П, конечно, об этом знал, будучи тесно связан с ее другом Жуковским, а также с влюбленным в "Светлану" - Воейкову А. И. Тургеневым и сойдясь в 1826 г. с Языковым, который именно в это время, как дерптский студент, считал своим долгом пылать к ней страстью). А. А. Воейкова, Саша в быту, в поэтизированном мире дружбы, любви, литературы была Светлана. Имя же героини EO было подчеркнуто бытовым и простонародным, звучащим "антипоэтически", а не просто нейтрально. Соответственно и заданное эпиграфом "двойничество" Светланы Жуковского и Татьяны Лариной раскрывало не только параллелизм их народности, но и глубокое отличие в трактовке образов: одного, ориентированного на романтическую фантастику и игру, другого - на бытовую и психологическую реальность.

I, 4 - Снег выпал только в январе... - Реальная погода осенью 1820 зимой 1821 гг. не совпадала с пушкинским описанием: снег выпал исключительно рано,

28 сентября 1820 г. Карамзин писал Дмитриеву из Царского Села: "Выпал снег" (Письма Карамзина.., с. 294). Правда, снег лежал недолго; 14 октября 1820 г. Н. И. Тургенев сообщал брату Сергею в Константинополь из Петербурга: "Мы живем между дождем и грязью, в физическом и нравственном смысле" (Декабрист Н. И. Тургенев. Письма к брату С. И. Тургеневу. М.-Л., 1936 с. 316). Данное обстоятельство имеет значение, поскольку слова П в примечании к тексту EO: "Смеем уверить, что в нашем романе время расчислено по календарю" (VI, 193) - толкуются иногда излишне прямолинейно: любые реалии, входя в текст романа, получают значение художественных деталей.

II, 1 - Зима!.. Крестьянин торжествуя... - Стих вызвал возражения критики, основанные на тех же соображениях, что и выпады Б. Федорова и М. Дмитриева. Столкновение церковнославянского "торжествовать" и "крестьянин" побудило критиков сделать автору замечание: "В первый раз, я думаю, дровни в завидном соседстве с торжеством. Крестьянин торжествуя выражение неверное" ("Атеней", 1828, ч. I, № 4).

5-6 - Бразды пушистые взрывая... - Ср. "Первый снег" Вяземского (см. с. 259).

10 - В салазки жучку посадив... - "Жучка" зд.: не имя собственное (строчная буква!), а цитата из детской речи - обозначение беспородной крестьянской собаки. При нехудожественном пересказе выделение было бы передано выражением: "как они называют".

III, 6-7 - Другой поэт роскошным слогом

Живописал нам первый снег...

Другой поэт - П. А. Вяземский. К стихам 6-8 П сделал примечание: "Смотри: Первый снег, стихотворение князя Вяземского" (VI, 193).

III, 14 - Певец Финляндки молодой! - П (VI, 193) отсылает читателей к следующим поэтическим картинкам:

Сегодня новый вид окрестность приняла,

Как быстрым манием чудесного жезла;

Лазурью светлою горят небес вершины;

Блестящей скатертью подернулись долины,

И ярким бисером усеяны поля.

На празднике зимы красуется земля

И нас приветствует живительной улыбкой.

Здесь снег, как легкий пух, повис на ели гибкой;

Там, темный изумруд посыпав серебром,

На мрачной сосне он разрисовал узоры.

Рассеялись пары и засверкали горы,

И солнца шар вспылал на своде голубом.

Волшебницей зимой весь мир преобразован;

Цепями льдистыми покорный пруд окован

И синим зеркалом сравнялся в берегах.

Забавы ожили; пренебрегая страх,

Сбежались смельчаки с брегов толпой игривой

И, празднуя зимы ожиданный возврат,

По льду свистящему кружатся и скользят.

(Вяземский, с. 130);

Сковал потоки зимний хлад,

И над стремнинами своими

С гранитных гор уже висят

Они горами ледяными.

Из-под одежды снеговой

Кой-где вставая головами,

Скалы чернеют за скалами.

Во мгле волнистой и седой

Исчезло небо. Зашумели,

Завыли зимние мятели

(Баратынский, II, с. 160-161).