Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»

Какой-то добросовестный вольноопределяющийся, оставшийся дома из-за насморка, – это чувствовалось по его голосу.

Вольноопределяющийся, должно быть, не богат, так как согласно правилам вольноопределяющиеся, как будущие офицеры, имели право жить не в казармах, а на квартирах. Очевидно, средства не позволяли бедняге пользоваться этой привилегией. Ну и очевидно, что он не был так же бесцеремонен и общителен, как автор романа Ярослав Гашек, чтобы в схожем положении просто и бесплатно обременять своей персоной друзей и знакомых в городе.

Школа вольноопределяющихся 91-го полка находилась в том же здании, что и полковые казармы (см. комм, выше: ч. 2, гл. 2, с. 322). Сам Ярослав Гашек, прибыв в полк в феврале 1915-го, тут же сообразил, что обучение в школе – хороший способ оттянуть срок отправки на фронт, и немедленно в нее записался, но был очень скоро исключен, после того как обозлил начальника школы капитана Адамичка (hejtman Adamicka). Гашек очень своеобразно откликнулся на просьбу командира украсить учебную комнату патриотическим призывом с использованием популярного тогда лозунга «Gott strafe England» (см. комм., ч. 1, гл. 8, с. 98). Стишок, сочиненный отзывчивым юмористом:

«Zum Befehl auf der Wand —
Gott strafe England!
Herr Gott ist mobilisiert —
und mit seiner Name,
mit England ist Amen!»

Как его лозунг призывает —

Господь Англию покарает!
Бог мобилизован,
и Отец, и Сын,
Так что Англии теперь
полный аминь!

как и следовало ожидать, положил начало конфликту с капитаном Адамичкой, который очень скоро привел к заслуженному отчислению Гашека, ну а немедленным следствием были тридцать дней гауптвахты, совмещенной с обучением. Днем поэта-пересмешника водили на занятия, а по ночам он, лишенный общества друзей и сцены городских пивных, орал сквозь решетку своей камеры: «Где гуманизм?» (Wo ist die Humanit"at?).

Опыт этого заключения, а также некоторых других приключений, скрасивших недолгое, но полное замечательных происшествий пребывание Гашека в Будейовицах, весь без остатка пошел на создание образа очкастого говоруна, вольноопределяющегося Марека, который вот-вот явится в книге, как только перед Швейком откроется дверь камеры полковой губы. См. ниже: комм., ч. 2, гл. 2, с. 325.

Фамилию начальника курсов вольноопределяющихся Адамички и звание – капитан – Гашек использовал для одного из проходных персонажей и в повести, и в романе (см. комм., ч. 2, гл. 2, с. 337).

Использовал Гашек имя и еще одного человека, которого встретил в школе для вольноопределяющихся в Будейовицах. Это был командир одного из учебных взводов Ганс Биглер (Hans Biegler), превратившийся в романе во всезнайку со слабой прямой кишкой Адольфа Биглера (Adolf Biegler). См. комм., ч. 2, гл. 5, с. 491.

Следует заметить, что и в повести фигурирует юнкер Биглер, друг и товарищ прапорщика Дауэрлинга. Правда в своем первом воплощении это не маленький Наполеон, а маленький Гитлер, иными словами – ярый немецкий националист. Впрочем, и в романе писарь Ванек будет его аттестовать как «чехоеда», см. комм., ч. 3, гл. 1, с. 49.

С. 325

Поручик Лукаш потер руки: — Теперь вам каюк!

В оригинале: Uz je s v'ami, Svejku, amen. Невозможно не заметить, что это сознательный или бессознательный повтор последней строчки лозунга, сочиненного Гашеком для классной комнаты будейовицкой казармы: mit England ist Amen! См. предыдущий комм.

Он вернулся к столу, написал на листке бумаги несколько строк, вызвал дежурного и велел ему отвести Швейка к профосу и передать последнему записку.

В оригинале: profous. Любопытно лишь в смысле общей непоследовательности ПГБ. То он чохом переводит все дериваты, в том числе и профоса, например ч. 1, гл. 9, с. 107: st'abn'i profous Slav'ik – штабной тюремный смотритель Славик, то оставляет как есть слово, в отличие от «обер-лейтенанта» не каждому понятное без словаря иностранных слов и примечания. Я – за последнее, но уже тогда последовательно и везде.

Швейка провели по двору, и поручик с нескрываемой радостью увидел, как отпирается дверь с черно-желтой дощечкой и надписью «Regimentsarrest» /Полковая гауптвахта (нем.)/, как Швейк исчезает за этой дверью и как профос через минуту выходит оттуда один.

См. комм, о Марианской казарме выше: ч. 2, гл. 2, с. 322.