Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»

Припев жестокого городского романса «Разлука» («Loucen'i»). Любимый женится на другой, но брошенная знает, что годы спустя у ее гроба неверный обязательно поймет, какую настоящую любовь потерял (VP 1968).

On zapomnel na dobu nas'i l'asky a vypustil ji z duse docela.
On zenil se a j'a jsem se sla d'ivat, kdyz jinou d'ivku vedl z kostela.
O loucen'i! O loucen'i, m'e srd'ecko je l'askou str'apen'y. O loucen'i.
O loucen'i! O loucen'i, m'e srd'ecko je l'askou str'apen'y.

Он забыл нашу любовь и из сердца выгнал всю.

Женится он на другой, а я в храм иду смотрю.
О разлука! О разлука, любовь сердце мучает.
О разлука! О разлука, любовь сердце мучает.

Брось забавлять этих чудаков!

В оригинале: Budes je bavit, n'adivy! N'adiva – вовсе не чудак, а зануда. Много о себе мнящий нудила. Любопытно, что в ПГБ 1929 «Брось их забавлять, чудила!», т. е. обращение, что элементарно по падежному окончанию не проходит. Звательный будет n'adivo. Тем не менее в ПГБ 1967 снова видим возвращение к раннему варианту: «Да брось ты их забавлять, чудак!».

полицейский комиссар Драшнер

Ладислав Драшнер (Ladislav Drasner) – реальное лицо, упорно и неуклонно продвигаясь по служебной лестнице с самого ее низа, стал комиссаром пражской полиции в 1913 году. После войны в республике дослужился до начальника 4 отдела, службы по надзору за нравственностью (HL 1998, JS 2010).

Еще раз, и вновь в связи с полицейским облавами на проституток, упоминается в ч. 2, гл. 3, с. 373.

Как от Драшнера, от пана.
Паника поднялась.
Лишь одна Марженка спьяна
Его не боялась…

Вацлав Плетка (VP 1968) пишет, что эта песенка знакома была не одним лишь только посетителям ресторации «На Куклике». Всем известная дворовая история называется «Песня о Маржене» («P'isen о Marene»), из полного текста, приведенного Плеткой, следует, что пьяное бесстрашие дорого обошлось Маржене.

Ja ti ned'am ani tron'ika.
To te raci kopnu do bricha.
Pan Drasner hned hol'i po n'i tal.
Az j'i celou hubu rozst'ipal

Marena, ta byla vozral'a,

pana Drasnera se neb'ala,
zavolala sv'yho popletu,
daj’ mi sest'ak na toaletu

Во хмелю храбра девица.
Никого здесь не боится,
Драшнер, пан, ты не хватай.
Лучше на нужник мне дай.

Ты не денег счас получишь,

А пинка на всякий случай.
Размахнулся Драшнер пан.
Кровь пошла из многих ран.

С. 131

Потом Швейк вспомнил еще об одном поэте, который сиживал вон там под зеркалом и среди шума и гама, под звуки гармошки, сочинял стихи и тут же читал их проституткам.

Здесь речь об одном из самых близких друзей Гашека – литераторе, прозаике и поэте, Густаве Опоченском (Gustav Roger Opocensk'y, 1881–1949). В свою очередь автор множества цветистых анекдотов о своем знаменитом друге.

— Пойду-ка потанцую, — сказал он после пятой кружки пива, увидав, как пары танцуют «шляпака».

Slap'ak – чешский народный танец с притопами, но без подскоков. Размер военный, маршевый, 2/4.

С. 132

Остановились они за «Флоренцией» в маленьком кафе, где толстяк продал свои серебряные часы.

Совершенно непонятно, по какой причине Флоренци (Florenci) – не кафе, не ресторан, а название района на границе Старе Место и Карлина оказалось в русском переводе в кавычках. Ныне знаменит центральной пражской автостанцией, а во времена Швейка – это было место расположения дешевых привокзальных борделей.

Въедливый Бржетислав Гула (BH 2012) полагает, что речь идет не о самом районе, подвергшемся при современной модернизации пражской железнодорожной сети коренной ломке и перестройке, а конкретно о главной его улице. На Флоренци (Na Florenci), существующей и ныне и соединяющей Гавличкову улицу с тем, что осталось от садов Яна Шверми (Jana Svermy). То есть продали приятели часы где-то за этими садами.

См. также комм., ч. 2, гл. 1, с. 256.