Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»

Oves v pytli / Овес в мешке
Jede sedl'ak do mlejna, zupajdi, zupajd'a.
Ctyrma konma vranejma, zupajdiajd'a.
Jede sedl'ak do mlejna, zupajdi, zupajd'a.
Kazda holka r'ada d'av'a, zupajdi, zupajd'a.
Kazda holka d'a. D'a, a ned'a, d'a a ned'a, proc by nedala.
Kdyz do mlejna prijeli, na mlyn'are se ptali.
Pt'ame se te, mlyn'ari, kam se ten oves sloz'i.
Slozte ho do ml'ynice, к Andulcine post'ylce.
Andulka jde vecer sp'at, nech'a oves kde je st'at.
A kdyz bylo v pulnoci, oves z pytle vyskoc'i.
A kdyz bylo pul jedn'y, oves si hned hup na n'i.
A kdyz prisel b'il'y den, oves skocil oknem ven.
A kdyz prisel za t'yden, holka pl'ace cel'y den.
A kdyz prisel za mes'ic, holka pl'ace jeste v'ic.
A kdyz prisel sv'at'y Duch, holka nos'i velk'y bruch.
A kdyz prisel sv'at'y Jan, narodil se Flori'an.
A kdyz bylo dvacet let, oves nov'e ovsy plet.

К мельнице крестьянин едет, жупайди, жупайда.

Вороной четверкой правит, жупайдаяда
К мельнице крестьянин едет, жупайди, жупайда,
Всяка девка рада дать, жупайди, жупайда
Всяка рада. Дать не дать, а чего бы ей не дать.

Как до мельницы домчали, так ему вопрос задали.

Ты нам, мельникам, скажи, куда мешок овса сложить.
Да за жернов, за крылатку, к Аннушке в ее кроватку.
Аннушка приходит спать и ложится на кровать.

Только полночь наступает, овес наружу вылезает.

Из мешка он быстро скок, и на девушку прилег.
А как только брезжит день, он в окно да за плетень.

Как неделя миновала, девка горько зарыдала,

А как месяц миновал, с нею дом весь зарыдал.
А как день святого Духа, уже видно стало брюхо.
А как день святого Яна, так рожденье Флориана.
А как двадцать лет промчится, вновь овса тьма народится.

Веселый солдатский вариант припева с комментарием самого Гашека:

Это была старая солдатская песня. Ее, вероятно, на всех языках распевали солдаты еще во время наполеоновских войн.

См. ч. 3, гл. 4, с. 205.

Здесь же, забегая вперед, можно отметить, что, действительно, есть польский и немецкий варианты, но если польский очень близок к чешскому – U mlynarza Marcina byla piekna dziewczyna, то воинственный тевтонский созвучен лишь лихостью припевки:

juchheidi, juchheida!
niemals ich den Mut verlier,
juchheidi, heida!
Diene meinem K"onig treu,
lieb mein M"adchen auch dabei,
juchheidi, heida!

Йодлейды, йодлейда.

Страх не ведал никогда,
Йодлейды, ура!
Королю я верен буду,
И подругу не забуду.
Йодлейды, ура!

См. также еще одну чешскую вариацию этой песни, комм., ч. 3, гл. 3, с. 183.

и ни к кому не подлизывался

Замечательный пример романного русизма. В оригинале чешское слово «угодничество, подхалимство» – podl'ez'an'i – имеет совершенно замечательный русский вариант написания – podl'iz'an'i (neznaje ve sluzebn'im pomeru z'adn'eho podl'iz'an'i) c 'i вместо 'e. A собственно «подлизываться» по-чешски – lichotit se и l'ezt do zadku.