Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»

Речь об издевательстве над традиционным рекрутским букетом (см. комм., ч. 1, гл. 7, с. 83). В оригинале, кстати, упомянут материал, из которого были сделаны цветы, — это хлопчатобумажная ткань для штор органтин (rekruti z Vodňan s karafiáty z černého organtinu).

несколько евреев из Писека закричали в виде приветствия: «Ней! Nieder mit den Serben!» /Хайль! Долой сербов! (нем.)/Им так смазали по морде, что они целую неделю потом не показывались на улице.

Комм, по поводу пронемецких сантиментов чешских евреев см. ч. 1, гл. 7, с. 83.

— Валяетесь дома на печке и думаете

Не просто представить себе в чешском доме русскую печку и валяющегося на ней австрийского жандарма. В оригинале, конечно, попросту «прохлаждаетесь дома и думаете себе» (Válíte se pěkně doma а myslíte si).

С. 319

«Нынче я опять разыграл нашего старого болвана».

В оригинале используется замечательное и сочное выражение – stará mrťafa (Tak jsem vám zas měl dneska srandu z našeho starýho mrťafy) – нечто прогнившее, протухшее, мертвое изнутри. «Опять валял дурака с нашей старой гнилушкой».

так как внизу, в пивной, его ждала партия в «шнопс»

В оригинале: poněvadž dole u Otavy čekají na něho s partií «šnopsa».

To есть не «внизу, в пивной», а в нижней части города у реки Отавы. Здесь же при замене названия реальной писекской реки на слово «пивная», при оставленном слове «внизу», выходит, что пивнушка была в том же доме, только этажом ниже жандармского отделения. По поводу возможности того, что речь идет о писекской гостинице «У Отавы», Йомар Хонси резонно указывает на очевидное противоречие с текстом романа – гостиница «У Отавы» находилась еще дальше от одноименной реки, чем жандармское управление на Большой площади (см. комм, выше: ч. 2, гл. 2, с. 316), то есть выше, а не ниже, как у Гашека.

Шнопс (šnops) – заимствованное из немецкого название игры «шестьдесят шесть». См. автокомм. Гашека ч. 3, гл. 1, с. 57. Ярда Шерак замечает (JŠ 2010), что немецкое название Schnapsen связано со ставдартным штрафом проигравшему в немецкой пивной. Выставить der Schnaps выигравшему.

Плохо меня эта публика знает! А я могу быть жестоким.

В оригинале «жестокий» – немецкий дериват prevít (Mě ty lidi ještě málo znají, já dovedu být prevít) – гнусный, подлый, ну и, наверное, жестокий, — подходит. От das Privet.

С. 321

— Что и говорить, геркулесова работа, — сказал наконец ротмистр.

Композиционно у Гашека большой швейковский анабазис начинается древней историей (Ксенофонт) и заканчивается античной легендой (Геркулес). Красиво, даже если имелся в виду Сизиф. В любом случае, Гашек доказал свое право на фельетонный прием, сделав из него наконец двигатель сюжета с подтекстом. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 278. и ч. 1, гл. 2, с. 42. См. также комм., ч. 2, гл. 5, с. 451.

Старый Рампа-трактирщик на Виноградах говаривал

В оригинале: starej hostinské) Rampa na Vinohradech. Как установил Йомар Хонси, изучив адресную книгу Праги, речь вдет о совершенно реальном человеке Йозефе Рампе (Josef Rampa), гостинском из пивной «У воднарни» («U vodárny»). См. «жандарм Рампа» здесь же выше: комм., ч. 2, гл. 2,с. 303.

С. 322

Всю дорогу от вокзала до Мариинских казарм в Будейовицах жандарм не спускал с Швейка глаз

Казармы 91-го пехотного полка находились в большом трехэтажном здании, фасад которого смотрел на Марианскую площадь (Mariánské náměstí). Здание ныне пустует и продается, а в 1915 году с 17 февраля по двадцатые числа мая. (Данные разных источников расходятся, от 9-го у Радко Пытлика и неопределенной середины мая у Влчека и Моравека (Vlček а Morávek) до вновь точной – 20-го мая у Кейлы (Kejla).) Это был официальный адрес Ярослава Гашека. На третьем этаже находилась школа вольноопределяющихся, а вот в каком именно месте полковая гауптвахта, к сожалению, точно неизвестно. Очевидно, что на первом этаже, вход из внутреннего двора. См. комм, ниже ч. 2, гл. 2, с. 325.

и всякий раз, приближаясь к углу или перекрестку, как бы между прочим заводил разговор о количестве выдаваемых конвойному боевых патронов;

От будейовицкого вокзала до казарм около двух километров. Пять или шесть перекрестков.

С. 324