Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»

Сам Ярослав Гашек довольно продолжительное время с 1908 по 1911 гг. был прописан по разным адресам в Смихове. То есть до женитьбы в мае 1910-го и вновь уже после первых семейных проблем (RP 1998).

что у него есть сын, который тоже убежал с военной службы и теперь находится у бабушки, в Ясенной, около Йозефова.

Родная деревня конвоиров, которые вели Швейка из тюрьмы к фельдкурату. См. комм., ч. 1, гл. 10, с. 128.

Сварите черный кофе с ромом… Или нет, лучше сварите грог.

Историю гашековского «морского» грога и его рецепт: см. комм., ч. 1, гл. 11, с. 155.

ГЛАВА 11. ШВЕЙК С ФЕЛЬДКУРАТОМ ЕДУТ СЛУЖИТЬ ПОЛЕВУЮ ОБЕДНЮ

С. 153

священника можно было видеть и на казнях чешских легионеров.

Чехословацкий легион (Československé legie) – возникшее уже после первой мировой войны, с легкой руки французов, по привычной аналогии с собственным Иностранным легионом, название чешских добровольческих частей, воевавших на стороне Антанты против стран Тройственного союза, включавшего Австро-Венгрию, за будущую независимую Чехословакию.

Самая многочисленная часть этой армии (около 68 тысяч главным образом чехов и немного словаков в 1920 году эвакуировались из Владивостока) воевала в России. Для сравнения: по окончании войны в 1918 году чешская бригада во Франции насчитывала менее 10 тысяч штыков.

Первоначально небольшая Чешская дружина (Česká družina), сформированная на Украине в 1914 году из русских подданных чешского происхождения (см. комм., ч. 2, гл. 1, с. 266), очень быстро стала пополняться добровольцами из числа пленных – подданных Австро-Венгрии. К октябрю 1917-го Чехословацкий русский корпус (Československý sbor na Rusi) превратился в крупное военное соединение с численностью, превышавшей 38 тысяч, и полностью укомплектованное собственным чешским офицерским составом.

Однако отношение к этим людям у русского командования и двора было очень неоднозначное, молчаливо считалось, что тот, кто один раз предал, может предать снова. Вот что писал после войны по этому поводу генерал Алексей Алексеевич Брусилов (БА1963):

«В этом празднике [крещение 1916 года] принимали участие и внесли много оживления чехи из чешской дружины. Эта дружина имеет свою маленькую историю. Почему-то Ставка не хотела ее организовать и опасалась измены со стороны пленных чехов. Но я настоял, и впоследствии оказалось, что я был прав. Они великолепно сражались у меня на фронте. Во все время они держали себя молодцами. Я посылал эту дружину в самые опасные и трудные места, и они всегда блестяще выполняли возлагавшиеся на них задачи».

Но и у симпатизировавшего им русского генерала чехи самостоятельной воинской единицей фактически не воевали, отдельными подразделениями присоединялись к русским частям, а на фронте чаще всего использовались для отчаянных разведывательных операций. Того, кто во время последних попадал в руки австрийцев, казнили на месте, о чем, собственно, и вспоминает Гашек.

Сам он добровольно присоединился к Легиону в 1916-м, из Тоцкого лагеря для военнопленных перебрался в Киев, где летом этого же года стал штатным членом редколлегии журнала «Čechoslovan» (см. комм., ч. 1, Предисловие, с. 21). В ту пору настроения чехов, перешедших на русскую сторону, были по большей части панславистские и монархические. Любопытно, что бывший анархист, а ныне военный журналист Гашек, с 1916 по 1917 был одним из страстных проводников самых консервативных идей.

После большевистской революции и выхода России из войны будущий президент независимой Чехословакии и патрон чешского легиона Томаш Масарик (Tomáš Garrigue Masaryk) договорился с новыми правителями России о транзите Чехословацкого корпуса через Владивосток на западный фронт для продолжения войны на стороне Антанты. От начала движения вооруженных людей вокруг земного шара через Урал и всю Сибирь ведет отсчет самая у нас известная глава в истории этого войска, кратко определяемая в советских учебниках, как «восстание белочехов и империалистическая интервенция».