Комментарии: Заметки о современной литературе

Тут мы, впрочем, в пародийном виде задеваем весьма серьезную проблему – роль распределительного, уравнительного начала в истории человечества.

Социализм – подсознание человечества, постепенное преодоление его и составляет положительный процесс возникновения культуры. Его нельзя искоренить, можно только преобразить, уберечь себя от сумасшествия и невроза…

Наша задача, повторим, не скрупулезная критика циклической концепции, а критика идеологии, базирующейся на этой концепции. И в целях интеллектуальной провокации мы считаем возможным заявить, что идея глубокой закономерности большевизма в России не имеет никаких преимуществ перед идеей чистой его случайности.

Не оттого ли так напряженно всматривается наша литература в те моменты истории, когда судьба страны висела на волоске?

Что было бы, если б не бомба Гриневицкого 1 марта 1881 года? Если б не убийство Столыпина? Не слабость царя? Не вера царской семьи в Распугана? Не поражение Корнилова? Не разгон Учредительного собрания? Не поражение Кронштадтского мятежа?

Продержались бы большевики у власти, не введи они нэп, или сгинули бы, как чешские табориты или иранские бабиды? А не начнись сталинская индустриализация – так ли уж беспочвенны были надежды сменовеховцев на буржуазное перерождение режима?

Нет недостатка в многочисленных произнесенных литературой «если б» – от самых серьезных до самых ернических, вроде тех, что высказал Василий Аксенов в беседе с Викторией Шохиной («Независимая газета», 20.7.91). После революции 1905 года, завершившейся углублением ненавистного либерализма, рассуждает Аксенов, Ленин стал испытывать так называемый кризис среднего возраста, «и не появись в его кругу Инесса Арманд, кто знает, может быть, России пришлось бы еще долго ждать пролетарской революции».

Аксеновская гипотеза стоит соображений, насмешливо помянутых Львом Толстым, о насморке Наполеона, который помешал ему выиграть битву.

Ну а если оставить философию случайности литературе, а ерничество – сатире, то придется, конечно, признать, что дело не в механических случайности и необходимости. Есть очень большое искушение некоторые моменты нашей истории осмыслить, исходя из описания поведения высокоорганизованной системы в состоянии, далеком от равновесия, в так называемой точке бифуркации.

В этой точке – как утверждает современная наука – поведение сложной системы становится принципиально непредсказуемым: станет ли она хаосом или перейдет на новый, более высокий уровень организации.

Такой «точкой бифуркации» можно считать события 19–21 августа 1991 года, они у всех в памяти. И каждый может представить себе иной сценарий развития событий, зависевших в этот миг не от «уровня развития производительных сил» и производственных отношений, а от выбора, сделанного несколькими людьми и обществом в целом.

Как заметил Карл Поппер, историю никто не может предсказать, и именно поэтому каждый может в ней участвовать. В течении истории проявляются не случайность и необходимость, понятия равно механические, а свобода воли человеческих сообществ.

А где есть свобода воли, там есть и возможность впасть во грех.

Не в первый раз в истории впадает во грех общество. Целые цивилизации существовали на основе культа человеческих жертвоприношений, уничтожением и грабежом покоренных культур, пытались застыть в неподвижности, отменив историю, – и отменяли лишь сами себя.

Мы впали в грех тоталитаризма.

Что делает грешник, осознавший бездну своего падения? Раскаивается.

Вот почему не может быть никакой духовной преемственности с коммунизмом, как не может быть духовной преемственности у раскаявшегося грешника со своим собственным прежним «Я».

Восхождение в гору или прыжок через пропасть?

Как для человека самоубийство – нечто противоположное раскаянию, преображению, так и для общества самоубийство – кошмарная альтернатива духовному возрождению.

Не признавая никакой духовной преемственности с коммунистическим прошлым, консервативное сознание не может не устрашиться вульгарной материализации идеи духовного разрыва. Мол, камня на камне не оставим от тоталитаризма – все в разбор! Эго – самоубийство.

Есть три заимствованных слова в русском языке, которые по внутренней форме необычайно близки. Революция, реставрация, ренессанс. Революция буквально – возвращение.

Первые европейские революции и осмысляли себя как социальное возвращение к первоначальной и естественной свободе страны.

Ренессанс осмыслял себя как духовное возвращение к античности.

Возвращение к первоначальной свободе оказалось возвращением к первоначальному рабству. Возрождение духовное обернулось мощным высвобождением творческой энергии человека.

Ставя перед обществом задачу возрождения, восстановления духовных связей с дооктябрьской историей, консервативное сознание понимает, как опасно подменить эту задачу задачей реставрации.