Коммерсанты

А дело обстояло таким образом. Знакомый Краюхина — вожатый из трампарка имени Егорова — выполнил давнее обещание: вывез с территории парка снятую с какого-то трамвая электропечь. Вещь грубая, громоздкая, контуром похожая на кривоногую таксу, но пассажирам зимой весьма необходимая, конечно если стекла в вагоне целые и в щели не дует. Вожатый был давним клиентом Краюхина, еще когда он служил санитаром в вытрезвителе. И в знак особой благодарности за покровительство — Краюхин как-то увел из канцелярии его бумаги, направленные в трампарк для привлечения к ответственности за пьянку, — вожатый обещал раздобыть электропечь. И не просто раздобыть, а еще и перемотать под нормальное напряжение у паркового умельца. О чем и позвонил вчера, обрадовал. Честно говоря, Краюхин позабыл о своей просьбе, слишком много навалилось забот, да и из вытрезвителя он давно уволился. Долго вспоминал и вспомнил: электропечь он обещал соседке, Агафье Львовне, домовитой старушенции, школьной учительнице по литературе. Соседка не раз выручала Краюхина в его полухолостяцком жилье. Взять хотя бы историю с Вероникой, когда из ревности к резиновой кукле та отметила своего возлюбленного Егорушку табуретом по вывеске. Агафья Львовна выходила Егора. Да и по мелочам выручала. Так что Краюхин оказался у соседки в моральном долгу. Комната у Агафьи Львовны угловая, всем ветрам подвластная, и зимой иной раз можно было не прятать продукты в холодильник. Агафья Львовна не жаловалась, наоборот, говорила, что, по теории Иванова, холод и закаливание — ключ к долголетию. Но тетрадки свои проверяла на кухне, у плиты, напрягая Краюхина, особенно в последнее время. Все люди честно бедуют в этой сучьей перестройке, режут, как говорится, себе пальцы, чтобы раздобыть мало-мальски съедобную пищу, а у Егора и мясо отличное водилось, и рыба нестыдная. Заработок шел у Краюхина крутой, хоть и беспокойный… Словом, нечего торчать старой на кухне, травить душу укоризненным взглядом — откуда, мол, у бывшего мента такие деньжищи?! Вот Краюхин и предложил Агафье Львовне согревать комнату трамвайным отопителем. Жар выдает такой, что тараканы разбегутся. Последний довод смирил гордыню Агафьи Львовны, она дала «добро»…

Соседка оказалась дбма. Вышла на шум из своей комнаты и смотрела сквозь очки на пыхтящего Егора Краюхина.

— Вот, Агафья Львовна, приволок тепло. Как договорились.

— Куда же я его поставлю? — зачастила старая. — Навязал ты мне свою заботу, Егорка.

Краюхин втянул «таксу» через порог аккуратной комнаты. Самое место у радиатора, под окнами. Краюхин и асбестовый коврик предусмотрел, чтобы пол не прожечь.

— Я же за нее страшные деньги платить буду, — беспокоилась старая учительница. — На одном электричестве разорюсь.

— Ничего, — великодушно успокоил Краюхин. — Счетчик общий, справимся.

Агафья Львовна смирилась, лишь поинтересовалась, чем она заслужила такое внимание и во сколько ей обойдется услуга? Краюхин поколебался и, ругая себя за мягкотелость, предложил выставить два пол-литровых бутыля, цена вообще несерьезная за такой домашний комфорт. Он всадил вилку в сеть. Тотчас дырявый кожух печки изнутри занялся розовым сполохом. Жар на глазах матерел, казалось, печка наливается злобой.

— Выключи, лето на дворе… Ладно, куплю водки, принесу, — укорялась Агафья Львовна. — А пока угощу тебя котлетами с макаронами.

Краюхин не стал упираться. Как он ни ловчил со своими продуктами, у соседки всегда получалось вкуснее. Краюхин даже подумывал как-то скооперироваться с Агафьей Львовной: он будет поставлять продукты, а соседка готовить. Сколько она съест из общего котла, не более кошки. А ему выгода…

Расположились они по-семейному, на кухне. У Агафьи Львовны кроме котлет со вчерашнего дня остался и суп вегетарианский. Сама она уже обедала. Пока Краюхин суетился, руки мыл да приводил себя в порядок, соседка и стол убрала, застелила клеенку, нарезала хлеб. Краюхина тронула ее сердечность, и скрепя сердце он объявил соседке, что амнистировал ее, не надо ему платы за трамвайную душегрейку, к тому же досталась ему печь за так, на халяву. Пусть Агафья Львовна считает печь вкладом в их дружескую коммунальную жизнь. Более того, Краюхин принес бутылку красного. Он знал, что Агафья Львовна уважает кагор. Правда, бутылка была початая, еще с Вероникой, перед ее последним рейсом раскупорили, но какая разница — старая все равно больше наперстка не одолеет.

Краюхин ел суп и усердно нахваливал. Обычно большая охотница до всяких разговоров, Агафья Львовна откликалась сейчас на треп соседа скуповато, а то и вообще отмалчивалась, занятая мелкой кухонной суетой. Да и макароны требовали внимания, Краюхин это понимал, у него макароны всегда подгорали, сколько бы масла он ни вбухивал…

Тяжкие думы тревожили Агафью Львовну, она даже выронила в раковину стакан, хорошо не разбился.

— Что это я сегодня такая неловкая, — вполголоса произнесла Агафья Львовна, прополаскивая заново стакан.

— Бывает, — компанейски подхватил Краюхин. — Иной раз, как назло, весь день не ладится, а причин никаких вроде нет.