Коммод

Тигидий ответил, что они вояки, а не какие-нибудь праздные арделионы, так что с туалетом справятся сами. Если, конечно, сама Тимофея не откажется потереть ему спину. Хозяйка изящно зарделась, и Тигидий взял свои слова назад, добавив, что пока он не вправе задерживать подобную Венере. Он расстается с ней, с нетерпением ожидая, когда же пробьет час долгожданного интима, а пока дела, дела, дела…

Тимофея зарделась еще очаровательней, чуть поклонилась и вышла.

Квинт, все это время удивленно поглядывавший на Тигидия, не удержался:

– Немые заговорили! Кто бы мог подумать, что ты, Тигидий, оказывается, искусен и ловок в служении богине любви? В первый же день добиться благосклонности у такой прожженной шлюхи, как Тимофея, не каждому по плечу.

– Потому что веду себя как хозяин. Женщины это сразу чувствуют. К тому же мне сдается, что милашке Тимофее доподлинно известны последние дворцовые новости. Такие палаты только телом не наживешь. Нужно точно знать – кому и когда. Надо пользоваться моментом.

Квинт пожал плечами.

– В общем, ты угадал. Так о чем ты хотел поговорить со мной?

– Обсудим за ужином. Обойдемся без рабов.

Расположившись на ложах в небольшом уютном триклинии, Переннис спросил у приятеля:

– Насколько мне известно, Квинт, ты не из богатых?

– Ты тоже, Тигидий. Хватит ли у тебя средств, чтобы отпраздновать свое возвышение в объятиях Тимофеи?

– Сколько же будут стоить эти именины тела?

– Тридцать золотых.

Лицо у Тигидия вытянулось.

– Ну дерут! – в сердцах выговорил он.

– Привыкай, Тигидий, это Рим, – усмехнулся Лет.

– Что ж, гулять – так гулять, тем более что сегодня, сдается мне, кое-кому из счастливчиков будет предоставлена скидка. Интересно, Квинт, сколько процентов она согласится сбросить?

Легат с некоторым недоумением поглядел на приятеля.

– Ну, не ко мне же с подобными вопросами?..

– Ладно, как-нибудь договоримся. Жаль упускать такую милашку. Все-таки, Квинт, ответь, как у тебя со средствами?

– Деньги никак не желают липнуть к моим рукам, – признался легат.

– Этому горю я и намерен помочь. К тому же после свадьбы тебе придется завести собственный дом.

Квинт погрустнел.

– Откуда такие средства?

– Вот об этом я и хотел поговорить, – он пригубил фиал с вином, затем сразу приступил к делу: – Их можно выжать из Фуфидия. Он богат, как Крез. Дело о побеге Матерна – прекрасный повод вытрясти из него все, до последнего аса. Поверь на слово, к побегу злодея я не имею никакого отношения. Фуфидий желает свалить на меня собственную нерадивость и пренебрежение должностными обязанностями. Он до сих пор полагает, что в Риме меня ждет суровое наказание. Если бы он пронюхал, зачем меня вызвали в столицу, он поостерегся бы посылать такие письма. Теперь слушай внимательно: то, что ты конфискуешь из официально принадлежащего Фуфидию имущества, пусть достанется казне. Не ленись лично проверить все бумаги, чтобы описи и суммы, вырученные от продаж, сходились до последнего аса. Цезарь будет рад этой куче денег. Однако бо́льшая часть состояния Руфа записана на подставных лиц, сокровища упрятаны в его дворце в Бурдигале, в городской усадьбе в Риме и, скорее всего, еще в каких-то потайных местах. Квинт, я не терял времени даром и постарался как можно больше разузнать о тайных делишках Фуфидия. Припрятанная часть имущества, которую ты сумеешь выколотить из наместника и его доверенных лиц, – наша законная добыча. Мы разделим ее пополам. Если ты принимаешь мое предложение, я приготовлю список и дам письмо к верному человеку в Бурдигале, который поможет тебе. Выдашь ему один процент от набранной суммы.

Квинт долго помалкивал. Он заметно погрустнел, чуть скривился и с некоторой брезгливостью спросил:

– Тигидий, ты сам-то понимаешь, что предлагаешь? Вот так, запросто, без тени сомнения?

– Вполне, приятель, – кивнул Тигидий. – Я все продумал и все понимаю.

– А мне кажется, ты не все продумал. Когда и при каких обстоятельствах я дал тебе повод обратиться ко мне с подобным гнусным предложением? Я смотрю, пребывание в Бурдигале пошло тебе на пользу, ты окончательно погряз в мерзости. Как тебе пришло в голову, что я, неплохой легат и верный служака цезарю и отечеству, соглашусь скрыть от казны какую-то часть конфискованного имущества? Почему решил, что я способен поступить незаконно? По какой причине надеешься, что, даже если Фуфидий и окажется нечист на руку, я начну обращаться с ним, римским гражданином, как с государственным преступником или злобным варваром, исправить которого может только меч или кнут. Ты очень удивил меня, Переннис.