Коммод

Тишину нарушил Витразин, предложивший использовать этот план на будущем совещании военного совета. Мысль превратить замысел Бебия и всю операцию в некое тайное оружие, с помощью которого можно будет приструнить «стариков», очень заинтересовала цезаря. Витразин, вдохновленный поддержкой императора, принялся в лицах представлять смущение и испуг «стариков» То-то будет потеха, когда они узнают, что в ближайшем окружении принцепса тоже не сидели без дела. Витразин, распалившись, закричал: ты, император, вправе спросить у военачальников, чем вы тут занимаетесь в претории? У меня готовый план, а вы все еще пережевываете усохшие, отжившие истины. Тут и Дидий Юлиан подхватил, залился смехом, представив, как взовьется его родственник Сальвий, который спит и видит себя во главе двигающихся к Океану колонн. Лет, сделав зверскую рожу, вопрошающе рявкнул: спите, уважаемые полководцы? Смотрите, как бы вас молодежь не обставила! В этом месте Бебий выдвинул нижнюю челюсть и закричал: «Вперед! Хватай германцев!..» Далее началось истинное веселье. Все было разыграно в лицах.

Каждому досталась та роль, какую он пожелал исполнить. Витразин решил отвечать за седобородого Пертинакса, Дидий Юлиан – за своего родственника Сальвия, Песценний – за Помпеяна. Бебий и Эмилий согласились подавать реплики за самих себя, как, впрочем, и Луций Коммод, который никому не доверил исполнить роль цезаря. Клиобеле, мерзшей на носилках, предписали озвучивать одобрительный и неодобрительный, судя по обстоятельствам, хор первых центурионов и трибунов, приглашенных на преторий. Спектакль получился на славу, все вволю потешились над растерянностью стариков, оказавшихся не готовыми к новому повороту событий, к новой схеме наступления на север. Витразин как зачинщик потехи объявил: плевать нам на обычай! По неписаному правилу, введенному еще во времена Республики, первыми обычно выступали младшие по чину участники совещания. Император или главнокомандующий последним высказывал свое мнение. «Нет, – кричал Витразин, – пусть наш славный герой сразу обрушит на головы этих пердунов упрек в замшелости и лени». «Ну, – несколько смутился Коммод, – это ты слишком. Насчет славного героя, но в предложении выступить первым есть рациональное зерно».

Далее сценарий повел император:

– …я предварю объявление плана легким укором опытным военачальникам, проводившим все это время в попытках принудить меня действовать так, как они желают, а не ввиду сложившихся обстоятельств.

– Добавь, что ты ночи не спал, размышлял, как бы получше достать германцев, – подхватил Витразин. – Щупал Венеру Виндобонскую, а сам прикидывал, как лучше ударить по врагу: двумя колоннами или тремя.

– Ага, – неожиданно добавил Песценний, – а Кокцею отправил в тыл германцам, чтобы они, обессиленные, сами выдали тебе золото и серебро.

Все повалились от хохота. Дидий Юлиан соскочил с ложа и бросился к Клиобеле, принуждая ее, заваливая на спину и пытаясь влезть на носилки. Он требовал, чтобы женщина одобрительным криком поддержала речь императора. Клиобела отпихнула его и обругала «негодником и срамником, зазря пристающим к ней». Дидию пришлось ретироваться, вид у него был побитый. Все посмеялись над бывшим консулом. Витразин не упустил случая съехидничать: мол, с такой же физиономией будет сидеть на совете и прославленный в сражениях Сальвий Юлиан. Они с Дидием очень похожи. Хохот потряс стены триклиния.

– Далее, – объявил цезарь и подергал пальцы, – ввиду того что истинные цели этой вылазки раскрывать нельзя, я скажу, что не желаю рисковать и намерен убедиться, что мои старшие и более опытные «друзья» говорят правду насчет готовности войск прорваться к Океану. С этой целью Бебий Лонг вторгается с частью сил в землю лугиев, а справа его поддержит Эмилий Лет. Тебе все ясно, Квинт, – обратился он к легату XIV легиона.

Тот вскинул правую руку и отрапортовал:

– Благодарю за честь, цезарь. Я размозжу паршивым германцам головы и вытрясу из них все сокровища, которые они прячут в Дубовом урочище.

Коммод величаво кивнул, а Клиобела одобрительно закричала «слава!», «слава!» и захлопала, после чего, по общему решению коллегии, Эмилий Лет снял Венеру с носилок и, стоя на корточках, со всей прытью послужил ей.

– Как только у него хватает сил ее таскать? – обиженно воскликнул Дидий Юлиан, чем вызвал хохот у всех присутствующих.

В конце, поставив на место «стариков», император отдаст приказ о наступлении Бебия Лонга на север.