Коммод

– Позволь, уважаемый посол, я договорю. Я скажу как солдат и римлянин. Лугии совместно с черными гериями ограбили караван наших купцов, многих поубивали, а груз янтаря отправили в Дубовое урочище. С этого момента мы считаем вашу кумирню на Одре складом похищенного и награбленного, а не храмом, посвященным Вотану. Боги на нашей стороне. Мы имеем право на месть. Вы вправе уйти, но как вы объясните это решение вашим соплеменникам, которых к осени со всем скарбом погонят в Африку через Паннонию, Далмацию, Италию, Сицилию? Вы никогда не слыхали о таких землях? Это долгий путь. Скольких своих сородичей вы недосчитаетесь в пути? Таково распоряжение императора, это его последнее слово.

Он сделал паузу, поднял правую руку, обращенную ладонью к германцам:

– Теперь что касается священной рощи. Даю слово, что ущерба вашим богам нанесено не будет, но мы должны вернуть свое, иначе лугии, обнаружив, что их дерзость сошла им с рук, обнаглеют и на захваченные сокровища наймут бродячих конунгов с дружинами и обрушатся на вас. Вы станете первыми жертвами их набега. Подумайте об этом, уважаемые послы. Завтра в это же время вы должны дать ответ.

В наступившей тишине робко прозвучал голос Сегимера, старейшины квадов.

– Ты, Бебий, сказал, что мой родной брат мог бы указать дорогу в священную дубраву?

– Да, уважаемый, именно это я и сказал – «указать дорогу». То есть провести тайными тропами, вывести к сокровищам и обеспечить отход. Не более того.

Сегимер опустил голову и глухо выговорил:

– Хорошо, легат, завтра мы дадим ответ.

– Но, прежде чем вы уйдете, – подал голос Квинт Эмилий Лет, – я хотел бы рассказать вам о торговце, накупившем шапок.

Все молча уставились на него. Квинт жестом усадил всех по местам и начал так:

– Один торговец накупил шапки на продажу. По дороге они намокли, и он разложил их для просушки, как вдруг появилось множество обезьян. Они натянули шапки себе на головы, влезли на деревья и разбежались по ветвям. Торговец разозлился. Пошел, накупил башмаков. Обезьяны спустились с деревьев, начали примерять обувку – и, конечно, застряли. Когда появился торговец с сетью, они не могли двинуться с места и оказались пойманными. Торговец неплохо на них нажился.

Сегимер поднял глаза на Лета и спросил:

– Кто такие, эти обезьяны?

– Это такие похожие на человечков лесные жители. Они обитают на деревьях, страшно любопытны и постоянно лезут туда, куда их не просят.

Теобард хмуро посмотрел на легата и выговорил:

– Я знаю, Лет, кто такие обезьяны. Понял я и твой намек насчет того, что торговец неплохо нажился на этих зверьках.

– Ты правильно понял меня, Теобард.

На следующий день послы объявили о своем решении прервать переговоры. Свой отъезд они объяснили необходимостью посоветоваться с имеющими силу и власть в родных племенах старейшинами. Теобард попросил Бебия встретиться один на один, где и шепнул легату, что сами они решать не вправе. Кроме того, конунг передал совместную просьбу послов устроить им личную встречу с императором, на которой тот должен был дать гарантии, что это требование будет последним и окончательным, как и количество золота и серебра, которое должны были собрать германцы.

Встреча, на которой Коммод подтвердил все сказанное Бебием Лонгом, оказалась очень короткой. Она состоялась вечером, а уже ранним утром послы отправились в свои пределы. Откровенно говоря, Бебия удивила покладистость государя, который с ходу принял все требования варваров, касавшиеся организации военной экспедиции в Дубовое урочище, – их участие (в случае согласия) ограничивалось исключительно выделением проводников, снабжением провизией и помощью при вывозе груза, когда тот будет доставлен в их земли, а это не менее двух десятков миль по вражеской территории. Лет попытался было настоять на более активном участии квадов и маркоманов в этом походе, однако Коммод резко оборвал его. Кроме того, Луций, не задумываясь, дал гарантии уважительного отношения в святому для варваров месту. Бебий и Эмилий только переглянулись. Подобная уступчивость ложилась тяжким бременем на тех, кому придется участвовать в вылазке. Единственный пункт, по которому император стоял насмерть, касался времени, выделенного на обдумывание варварами предложений римлян. Конец мая – и точка. Ответ необходимо дать в канун июньских календ, в Розалии. Если ответа не последует, начнется война.

С той же решительностью Коммод потребовал от обоих легатов, с которыми после ухода послов просидел почти до рассвета, добыть сокровища не позже начала июля. На этот раз Бебий позволил себе возразить:

– Даже если делать обычный дневной переход, придется затратить пять дней, чтобы добраться до Дубового урочища. На все про все еще три дня, но обратный путь с грузом займет куда больше времени. Считай, более недели, да и то, если все пойдет гладко. Если же придется прорываться с боями, этот срок увеличится до двух-трех недель. Так что, Луций, прости, но времени на подготовку практически не остается.

– А вы займитесь подготовкой немедленно, – ответил Коммод. – Оба. Подберите людей, составьте план.