Коммуналка

— Манита… А тепло там, в деревенском доме?..
— Ох, тепло.
Но все уже насмерть там замело.
— Манита… А ты сегодня будешь пророчествовать?..
— Напророчилась. Хватит.
Колотун столбом стоит в палате.
Не слабо врезать дураку-истопнику.
Сколько угля перелопатил на рабьем веку!
Сколько газа сквозь железные руки-ухваты ушло —
Драгоценное, кровное, родовое тепло…
Что ж вы, дьяволы…
Людям-то нужны тепло и еда.
Я не согреюсь в этой земле… уже никогда.
Витя!.. где ты… дай мне выпить… последний глоток —
И пойдет по проводам… трехфазовый ток,
И включусь я в яркие краски, в любовь,
Что пред зеркалом коридорным,
                  с запахом хлорным,
                         щиплет соболиную бровь,
В ожиданье тусклого завтрака,
В ожиданье тупого обеда,
В ожиданье еженощного средневекового бреда,
Где я пишу — фреской — огромную пасть красного чудища — сразу —
Без эскиза — свободно — не под надзором — не по заказу…

А-а-а! Ах вы дураки!

Говорю вам истинно — к чему вы близки.
Это не вы подожжете себя изнутри —
Это Бог Земле резко прикажет: “Гори.
Гори, матушка, — ибо насквозь грешна.
Мне тебя жаль. Ты у меня дочка одна.
Но как многажды
                 каждый твой червь виноват,
Кто ненавидел твой Рай,
                 кто любил твой Ад!
Кто детей своих кидал через тебя — вплавь.
Кто кричал им, сосункам: предателя — славь!
Кто разбрасывал черные листовки.
                  Кто белые стихи писал.
Кто лже-богом на кривом паучьем кресте воскресал!
Гори, сволочь Земля!”

А-а! Чем спастись?!

Мысль? Музыка? Перо?!
                               Кисть?!
Нет! Нет! Нет!
Есть этот свет.
Но есть и другой свет.
Там наши вопли никому не нужны.
Там нет мира и нет войны.
Его отрицали. Но он есть.
Там живет мой отец.
                Он оттуда принес весть.
Он сказал мне:
— Там холодно, детка…
                 Но там — настоящая жизнь.
А ты здесь — еще немного —
                 ну, продержись.

Глаза отца горели — два ледяных огня!

…Возьми — меня…
                   Унеси — меня…
Если не придешь — вот спасенья… горсть.
Я, как и ты, в сем мире — гость.
Силы наскребу — улететь… уйти…

(Шарит под матрацем, вытаскивает припрятанные таблетки. Два санитара подходят каменно).

Что вы со мной делаете?!
Пустите! Пустите!
             Пусти………………………

………………………………………

— Всем сделала снотворное, Маша?..

— Кажись, всем. Умаялись они.

— Да и мы умаялись. Пора и честь знать. Машутка, ты шприцы кипятить положила?.. Расческа есть?.. Дай… Ох, сама с ума скоро сойду… Открой окно. Духота…

— А не замерзнем?..

— Замерзнем, так согреемся. Чайку вскипячу… Ух, морозец славный дохнул! А небо-то, небо какое страшное — как разукрашенное… Звезд повысыпало — смерть!..

— На шубу, простудишься.

— Вот и благодать… Слышь, зазвонили. Отец Григорий с похмелья проснулся. Выпьем и мы чайку.

— Можно и спиртику… Мензурка — вот она…

— Закусывать нечем.

«Донн-донн… Донн-донн…»