Коммунальные конфорки

Дело в том, что у папы Карлова была дочь. Но, видимо, господь, когда тасовал гены папы и мамы Карловых, увлекся сказками Карло Коллоди или Алексея Толстого, потому что наделил их единственное дитя очень длинным и тонким носом. Родители попытались исправить ситуацию, назвав дочь сказочным именем Мальвина, но лучше от этого никому не стало.

Дружила Мальвина с моей мамой еще со школы, они сидели за одной партой. Сначала в начальных классах, когда учительница рассказывала сказку о лисе и журавле, безжалостные дети разом поворачивали головы и смотрели на покрасневшую, готовую залезть под парту Мальвину – уж больно она напоминала журавля, который мог достать еду из глубокого кувшина. И как бы добрая учительница ни стыдила детей, они на переменах тыкали в несчастную девочку пальцами и еще долго дразнили журавлем.

Позже ее переименовали в Карлика Носа, а после мучительного для девочки изучения Гоголя – просто в Нос, но все-таки самой липучей была кличка Буратино.

Обделенная внешней привлекательностью, Мальвина обладала легким характером, наружности своей не стеснялась, хотя и иллюзий тоже не питала. Тут надо отдать должное ее родителям. Мальвина была поздним ребенком, папа и мама Карловы в ней души не чаяли и таки вбили в голову, что она, может, и не красавица, но обладает очень незаурядной внешностью. Так что закомплексованной она не была, тем более что бог, спохватившись, щедро компенсировал свою оплошность, одарив Мальвину умом, чувством юмора и удивительным литературным даром.

Она была прирожденная сказочница. Между прочим, Ханс Кристиан Андерсен тоже был долговязым подростком с удлиненными и тонкими конечностями, шеей и таким же длинным носом. Поскольку кличка Буратино намертво закрепилась за Мальвиной еще с детского сада, то все слезы по этому поводу она выплакала в раннем детстве, а потом, с годами, привыкла и даже научилась отшучиваться, да так, что обидчикам становилось стыдно. С тех пор ее больше не доставали, а даже наоборот – защищали от случайных бестактностей. Все особи мужского пола у Мальвины делились на Дуремаров и Карабасов-Барабасов. Некоторые, особо отличившиеся, относились и к той, и к другой категории.

Бог знает, сколько времени Мальвина прокрутилась перед зеркалом, разглядывая себя анфас и в профиль и, как все девочки на земле, пристраивая на голове тюлевую занавеску на манер фаты. А поскольку ей было непросто представить себя Белоснежкой или Спящей красавицей, у Мальвины волей-неволей развилось богатое воображение, и вскоре она научилась мастерить кукол и сочинять удивительные сказки.

Собственно, талантом придумывать невероятные истории, как я понял с возрастом, обладают все женщины на свете, вне зависимости от возраста и внешности. Вопрос только в аудитории. Поскольку наиболее доверчивых слушателей женских сказок – мужчин – на горизонте не наблюдалось, то Мальвина выбрала самую благодарную аудиторию – детей и порой устраивала для них целые представления из собственноручно изготовленных кукол.

Сначала для этого она использовала картон, гофрированную бумагу и вату, потом ей купили швейную машинку «Зингер», и вскоре уже весь дом собирал лоскутки тканей и носил ей. А Мальвина шила удивительных кукол с печальными глазами. Одна, по имени Ицик, долго хранилась у меня. На целлулоидном лице с годами блекли краски, и мама старательно восстанавливала размытые черты, а после того как мамы не стало, глаза у Ицика стерлись окончательно. Меня не оставляло ощущение, что он их просто выплакал. Отдавать Ицика на реставрацию после того, как его касались мамины руки, я не хотел. Так он и сидел среди подушек, слепой и с отколотым кончиком носа, пока не потерялся в бесконечных моих скитаниях по городам и странам.

* * *

Как я уже говорил, Мальвина сочиняла детские сказки.

Например, малыш падал, разбивал коленки и плакал. Вместо обычных утешений Мальвина присаживалась на корточки, прикладывала к ранке подорожник и тут же придумывала сказку про Королевство Разбитых Коленок, разбойниц Царапку и Ранку и спасателей Зеленку и Синьку.

Малыши забывали о боли и хвастались друг перед другом, у кого вава больше. Когда у кого-то появлялись симптомы ветрянки, Мальвину вызывали раньше участкового врача. Мама, педиатр, смеялась, что после этого не она осматривала ребенка, а скорее ребенок гордо показывал ей разрисованную Мальвиной кожу. И как бы родители ни пытались оградить своих чад от ветрянки, случалось, что дети специально пробирались к соседям, чтобы заразиться и получить заветную татуировку, которой можно было похвастаться перед еще не заболевшими или уже поправившимися. Я, болевший в детстве всем без разбора, как ни старался, ветрянку не подхватил, а заразился ею гораздо позже, лет в двадцать пять. Как и все взрослые, переносил я все очень тяжело и с высокой температурой. А моя девушка потом долго пытала, что за Мальвину я звал в лихорадочном бреду.