Коммунистические государства на распутье

20 января 1963 года венгерская коммунистическая партия опубликовала пространную декларацию, осуждавшую те Партии, которые «провозглашают догматические и сектантские взгляды, ставя таким образом под удар единство рабочего движения»[70]. Эта декларация напоминала декларацию советского Центрального Комитета, напечатанную в «Правде» 8 января 1963 года. В последней Албанская коммунистическая партия (а косвенно и китайцы) обвинялась в «недооценке сил империализма» (утверждение о том, что Соединенные Штаты — это «бумажный тигр») и в использовании псевдореволюцнонных лозунгов».

Венгерская декларация отличается от советской резким протестом против албанской (а на самом деле китайской) интерпретации венгерской революции. Албанцы утверждали, что подлинной причиной «контрреволюции» было необдуманное осуждение догматизма и культа личности. В декларации говорилось, что Будапешт направил в Тирану специальное письмо, отвергающее столь «ошибочную интерпретацию» соитий 1956 года. Вдобавок декларация превозносила поведение венгерских коммунистов во время мятежа: «Когда это было необходимо, мы плыли против течения; в борьбе с преступниками и предателями мы не останавливались перед крайними мерами». Для демонстрации своего единодушия и силы венгерские руководители с гордостью объявили, что предали казни революционного премьер-министра Имре Надя и его соратников.

Теперь, по истечении более восьми лет, венгерское коммунистическое руководство все еще находится под неотразимым влиянием революции 1956 года. Что бы ни делалось, но приходится говорить о ней, пытаться внушить неверящим слушателям (которые знают лучше что к чему) свою версию этой истории, будто западные империалисты, играя на недовольстве, вызванном «культом личности» Ракоши, толкнули кучку «контрреволюционеров» к мятежу, который рабочие с помощью Советского Союза успешно разгромили. В связи с китайско-советским конфликтом вновь пришлось «отгонять» призрак этой революции и говорить о нем.

Взрослые венгры не сомневаются в том, что режим Кадара был установлен в 1956 году советскими вооруженными силами. Уже по одной этой причине, хотя есть и другие, Кадар и его правящая партийная клика должны поддерживать политику Кремля как внутри страны, так и на международной арене. Необходимость, а не чувство благодарности вынуждает Кадара присоединяться к русским силам. Благодарность никогда не была марксистско-ленинским стимулом к действию. Больше того, венгры не думают, что у Кадара есть какие-нибудь твердые личные убеждения, если не считать ярко выраженного инстинкта самосохранения.

Следовательно, Кадар — «центрист» и хрущевец по необходимости. Его тюремное заключение при Ракоши придает ему в глазах многих ореол антисталинизма, отделяет его от догматиков и сектантов, а значит, и от прокитайских элементов в венгерской коммунистической партии. Он был выбран Советами в качестве первого секретаря партии потому, что в противоположность своему предшественнику, архисталинисту Гере, он заслужил репутацию «либерального», антисталинистского коммуниста. Кадар стал послушным исполнителем воли Советов в борьбе против партийной фракции Имре Надя с ее революционерами и их ревизионистскими приверженцами. Это обстоятельство вынуждает Кадара и его единомышленников резко выступать против ревизионизма, который в Венгрии служит свидетельством одобрения революций и осуждения советской интервенции. Ревизионизм в Венгрии— это туманные концепции демократически-плюралнстского коммунизма-социализма (выдвигавшиеся Имре Надем), как и националистские и антисоветские настроения. Кадар убедился, что все эти идеи весьма популярны в некоторых партийных кругах и исключительно популярны (как замаскированное выражение антикоммунизма) среди широких народных масс.

И напротив, догматизм и сектантство отождествляются и Венгрии со сталинизмом больше, чем где бы то ни было. Причина этого заключается в том, что террористическая система Ракоши полностью скомпрометировала коммунизм даже в глазах многих его преданных последователей. Система Ракоши выявила все слабости, присущие марксистско-ленинской политической и экономической структуре, и в конечном счете настроила всю страну против режима. Кроме того, при Ракоши без всяких очевидных и разумных причин уничтожали, пытали и бросали в тюрьмы тысячи людей, в том числе сотни верных членов партии.

В связи с этим режиму Кадара приходится вести борьбу на два фронта: против ревизионистов и против догматиков. Это резко ограничивает его маневренность. Будущее Кадара и его жестко правящей клики связано с русской антиревизионистской и антидогматической линией. Такая политика заставляет венгерское руководство без колебаний придерживаться просоветской позиции во внутрикоммунистическом Расколе.

Венгерским партийным руководителям было, по-видимому, очень неприятно, когда пекинская «Жэньмннь жибао» напомнила, что в 1956 году Советы спасли их только по настоянию Китайской коммунистической партии: