Коммунистические государства на распутье

Для венгерских коммунистов, если не для всех восточноевропейских сателлитов, полицентризм —несколько чуждая Концепция. При существующей ситуации только Москва и Пекин представляются центрами сплочения для правящих и неПравящих коммунистических партий. В других коммунистических странах, несомненно, начинают проявляться индивидуальные отличия. И все же их особые «пути к социализму», если сопоставить их с былым монолитным униформизмом сталинской поры, можно назвать скорее «полиморфизмом». Эти страны пришли к многообразному применению политических и экономических принципов коммунизма, не претендуя при зтом на то, чтобы стать центрами руководства другими партиями.

Послереволюционный период репрессий в Венгрии не соответствовал общей политической тенденции в странах советского блока. Хотя события в Польше и особенно в Венгрии замедляли, а порой и вовсе останавливали процесс ослабления давления, начатый в Советском Союзе ппеемниками Сталина, однако отрицательные последствия 1956 года были в Конце концов преодолены. После того, что произошло с венгерской коммунистической партией, пример эволюционной «оттепели» в России сам по себе должен был стать решающим Фактором венгерской политики[74]. Лидеры некоторых партий, в частности в Чехословакии и Восточной Германии, несомненно, считали и неприятным и рискованным следовать московской линии десталинизации. Однако в Венгрии, где после 1956 года неосталинизм явился отходом от слишком уж опасного курса разрядки, необходимость подражать успешному московскому эксперименту по ослаблению напряжения оказалась более настоятельной, нежели в тех коммунистических странах, где еще вообще не произошло существенного смягчения или искоренения сталинизма.

Решение Кадара стать на путь «демократизации» помимо того, что оно было подсказано Хрущевым[75], диктовалось, пожалуй, еще и другими, признанными обеими сторонами причинами, связанными с обстановкой в Венгрии. Прежде всего начало либерализации совпало с завершением коллективизации сельского хозяйства, вызвавшей большое ожесточение обычно пассивного крестьянства. Столкнувшись с почти всеобщей непопулярностью, режим Кадара был вынужден начать кампанию по завоеванию симпатий интеллигенции и промышленных рабочих. Самый важный урок, извлеченный Кадаром из революции, по-видимому, заключался в убеждении, что нельзя долго править против волн масс, без их поддержки. В интересах укрепления режима необходимо было заручиться действенной поддержкой возможно большего числа людей вместо того, чтобы твердить о народной поддержке, которая в действительности была почти сплошь фиктивной.

Кадар и его приверженцы до прихода их к власти хотели «делать все по-иному», то есть отказаться от террора и диктаторских методов, практиковавшихся Ракоши. Однако время, когда они стали руководителями, было неблагоприятным для осуществления этих добрых намерений. Советская военная интервенция запятнала Кадара в глазах тех самых рабочих, которых он пытался убедить прекратить сопротивление его марионеточному правительству. В декабре 1956 года рабочие советы отказались сотрудничать с властями, пока советские войска не будут выведены из Венгрии. Этого условия Кадар не мог выполнить, даже если бы ,и хотел. Затем, следуя рекомендации советских руководителей, он и его соратники решили применить террор и насилие, характерные для первых трех лет существования нынешнего венгерского режима[76].

Таким образом, можно утверждать, что Кадар с помощью своих «просвещенных» советников, заместителя премьер-министра Каллаи и руководящего секретаря партии Бела Биску. взялся за проведение «либеральной» политики, чего он не мог делать в качестве первого секретаря партии во время революции (когда это было слишком поздно) и сразу после революции (когда это было преждевременно). Коммунисты, разуется, отрицают, что в Венгрии происходит «либерализация». Они предпочитают говорить: «наша народная система, имеющая целью развитие нашей социальной жизни и общественного строя», или «углубление демократии»[77]. Но как бы партия ни взывала происходящее, эта новая глава венгерской истории в значительной мере составлена из страниц, заимствованных из книги Имре Надя.