Коммунистические государства на распутье

В дополнение к сохранению большого количества советских войск недавнее расширение экономических связей привязало Восточную Германию к Советскому Союзу в духе норм, предписанных Хрущевым для международной коммунистической интеграции. С 1954 года и после окончания первой послевоенной фазы советской экономической эксплуатации восточногерманская экономика получала непрерывную советскую помощь. Эта советская помощь в сочетании с традиционным немецким трудолюбием дала значительные результаты. Несмотря на неровность экономической базы, из бюрократические недостатки коммунистических плановых органов, на почти полный хаос в экономическом управлении — что способствовало неоднократным экономическим кризисам в Восточной Германии, — Германская Демократическая Республика является шестой по величине промышленной страной Европы и наиболее высокоиндустриализированным коммунистическим государством. Восточная Германия стала крупным производителем важнейших видов изделий, добившись успехов не только в машиностроении и станкостроении, но и в производстве электронного оборудования, прецизионных инструментов, высококачественной оптики и большого ассортимента химических продуктов. С 1960 года Германская Демократическая Республика была главным внешнеторговым партнером Советского Союза. Более 50 % внешнеторгового оборота Восточной Германии связано непосредственно с Советским Союзом, который в последние годы обеспечивал большую часть ввозимых ею нефти, железной руды и зерна. Об этой экономической взаимозависимости между двумя странами свидетельствуют многократные пересмотры восточногерманских экономических планов с целью их приспособления к потребностям Советского Союза.

Все эти основные факторы помогают понять характер подчиненности восточногерманского режима Москве. Однако подчиненность эта ставит другие важные вопросы. Чем объяснить безоговорочную поддержку Хрущевым Ульбрихта персонально, неограниченную поддержку Советами явно репрессивной и отмеченной несомненным духом сталинизма как с точки зрения проводимой политики, так и облика руководителей коммунистической диктатуры в Восточной Германии, много лет возглавляемой Ульбрихтом? И хотя было бы ошибкой преувеличивать личную диктатуру Ульбрихта, не замечая ее чисто социальной функции, загадка эта неразрывно связана с поразительно долгим пребыванием Ульбрихта у власти.

Вполне достоверно установлено, что во время июньского восстания 1953 года Москва готовила смещение Ульбрихта. При этом сталинистский послужной список Ульбрихта не играл главной роли. Просто было удобно принести его в жертву в качестве козла отпущения за катастрофические последствия сталинской экономической политики в Восточной Германии, претворявшейся в жизнь, естественно, тем же Ульбрихтом. Однако после июньского восстания Москва уже не хотела рисковать заменами в высшем руководстве СВПГ. Более того, Ульбрихту было разрешено принять меры против его оппонентов — группы Цайсера-Гернштадта. Эта группа была связана с Берия, которого и Ульбрихт, и Хрущев впоследствии обвинили в намерении пожертвовать Германской Демократической Республикой и ее «социалистическими достижениями» в обмен на сделку с Западом в отношении Германии в целом. Здесь мы не станем выяснять, справедливы ли эти обвинения. Важно то, что июньское восстание явилось решающей поворотной точкой как с точки зрения положения Ульбрихга, так и во многих других отношениях. Со всей полнотой оно показало банкротство восточногерманского коммунизма, что явилось крайне неприятным обстоятельством для есего советского руководства; в результате сгладились все Первоначальные разногласия среди «послесталинцев» по германскому вопросу.

Однако положение Ульбрихта не стало неуязвимым. Вторая угроза создалась во время первой антисталинской кампании Хрущева в 1956 году. Но ее единственным следствием была «чистка» группы Ширдевана—Вольвебера—Эльснера. Что было сделано после некоторой задержки, в начале 1958 года.