Коммунистические государства на распутье

В этих заявлениях подчеркивалась продолжающаяся заинтересованность Советов в делах Внешней Монголии, обещалось увеличение советской помощи монгольской экономике и неоднократно говорилось о роли Китайской Народной Республики. Много раз упоминалась «братская дружба», связывающая МНР с СССР и КНР, и отмечалась важность победы китайских коммунистов для будущего Дальнего Востока. Особенно показательным было следующее место в заявлении Булганина—Цеденбала: «Оба великих братских соседних государства гарантируют мир и спокойствие границ МНР»[144]. Итак после четырех десятилетий полной отрезанности от Внешней Монголии китайцы в 1957 году, казалось, вновь обрели опору в этом районе.

Китайское «наступление» на Внешнюю Монголию вызвало в 60-х годах резкое противодействие Советов. Пока что преимущество в этом политико-идеологическом, экономическом и культурном соревновании на стороне Советского Союза.

Перед лицом преобладающего советского влияния в МНР китайцы не решались бросить Советскому Союзу открытый вызов и продолжали вести в отношении Внешней Монголии «мягкую политику». Так было в конце 50-х и начале 60-х годов. В то время как Москва и Пекин все более взаимно ожесточались, причем Внешняя Монголия поддерживала русских в этом конфликте, китайская критика монгольской политики оставалась весьма умеренной. Больше того, китайцы терпели такие действия Внешней Монголии, которые можно было истолковать как провокационные.

Особенно показателен следующий пример: в декабре 1962 года премьер Цеденбал прибыл в Пекин для подписания соглашений — преимущественно на условиях, выдвинутых Монголией, — о границе с Китаем протяженностью 2600 миль[145]. Несмотря на такое явное доказательство благоразумия китайцев, Цеденбал, очевидно, счел необходимым вновь подчеркнуть, что он, как и прежде, поддерживает своего советского союзника. Обращаясь к большой праздничной толпе, он буквально ошеломил своих китайских хозяев, превознося «мирное сосуществование» и другие излюбленные тезисы советской внешней политики, против которых китайские лидеры особенно возражают.

Материальная помощь Китая Монгольской Народной Республике продолжается, несмотря на экономические трудности МНР и отсутствие должной оценки этой помощи Улан-Батором. Но новые предложения помощи со стороны Советского Союза и восточноевропейских стран, взятые вместе, в три или даже в четыре раза превосходят экономическую помощь Пекина[146]. Внешняя Монголия в течение долгого времени была Районом, которому уделялось мало внимания в советском экономическом планировании, но китайское соперничество не оставило русским иного выбора, кроме более полного удовлетворения монгольских требований помощи. О том, как выгодно воспользовалась МНР этой ситуацией, свидетельствует сооружение Дарханского промышленного комбината на севере. Замысел этого проекта первоначально возник у китайцев, но они были полностью отстранены от его осуществления. Советский Союз, Чехословакия и Польша взялись за сооружение ТЭЦ[147], кожевенного и цементного заводов, предприятия по выпуску сельскохозяйственных машин, кирпичного завода, вольных шахт и элеваторов.

В течение ряда лет Пекин пользовался некоторым влиянием на МНР благодаря посылке туда рабочей силы. Монголия нуждалась в китайских рабочих, ибо сами монголы предпочитали кочевой образ жизни или более выгодные строительные работы. Однако с 1962 года количество китайских рабочих в МНР быстро сократилось и теперь, по-видимому, совсем нерачительно. Не известно, является ли их отзыв результатом монгольских требований, советского нажима или китайской политики[148]. Так или иначе, но вакуум, образовавшийся в связи с отъездом китайцев, теперь как будто постепенно заполняется самими монголами и советскими рабочими, которые, возможно, приезжают из Бурятской АССР.