Коммунисты

В небе гудели самолеты.

На просторной деревенской площади, вокруг неправдоподобно высокой церкви с толстыми, как в крепости, стенами и колокольней в два этажа, с двумя боковыми сторожевыми башенками, стояли в походном порядке танки 39-го бронетанкового корпуса Шмита[604]. Головные машины уже выдвинулись на дорогу, которая ведет в Флиньи. Офицеры открыли люки и громко переговаривались между собой. Перед зданием почты старшие начальники — полковник и два майора — расстелили на одном из танков карту, где стрелками были обозначены направления немецкого удара. Солдаты соскочили на землю со странного грузовика, напоминающего шарабан; прижав автоматы к боку, на ходу поворачивая во все стороны дуло, они осматривали окрестность, но нигде не было ни души.

Сколько они здесь проторчали — десять минут или больше? Название «Ирсон», произносимое со странным, нефранцузским акцентом, то и дело звучало в разговоре офицеров. Когда колонна удалилась и на пустынных улицах вновь воцарилась тишина, из одного дома вдруг появился Теншбре. Он тащил груду коробок и бутылок, а сердце у него билось чуть сильнее обычного. — Эй, не стреляй! — Барбентан все еще стоял у щели, держа револьвер наготове. Теншбре остановился между ним и Видалем, который сделал вид, что хочет отнять добычу. Ну и страсти… — Ладно, — сказал Барбентан, — потом расскажешь, мы и сами понимаем. Сейчас главное — подкрепиться!

Приход вражеских танков изменил положение. Теперь нужно идти на соединение со своей частью; возможно, это была только отдельная просочившаяся колонна, но когда ничего неизвестно, то лучше…

— Если бы у нас было оружие, — сказал Кристобаль, — тогда с тыла можно бы их припечь.

Да, Кристобаль имел боевой опыт. Гребов взглянул на него и проворчал в свою не по летам поседевшую бороду:

— У нас как будто есть командир!

Все согласились с Гребовым. Но Видаль все-таки добавил: — Быть может, мы — первый отряд новой армии… той, что прогонит их из Франции…

Он не произнес слова «партия». Но все его поняли. Барбентан рассмеялся. — А пока что новая армия не имеет даже оружия…

— Но у вас есть револьвер, господин лейтенант, — возразил Видаль, — а это не так уж мало…

Самолеты скрылись. Барбентан, изучивший местность за время их пребывания здесь, предложил наиболее рискованный план: добраться до леса, расположенного к северу, избегая, понятно, дорог, чтобы не встретиться с танковой колонной, достичь линии дотов, где как-никак через каждые двести метров имеются укрытия, которые сейчас пустуют, и там, если что и случится, даже с одним револьвером можно дорого продать свою жизнь; затем попытаться пройти на запад к Сен-Мишельскому лесу, уж там-то должны еще быть французские войска.

Видаль посмотрел на Барбентана и сказал: — Вы командуете, господин лейтенант!

Арман взглянул на часы: 11 часов 50 минут.

* * *

Все утро алжирские стрелки преграждали наступающим доступ в Ла-Орнь. Наступление началось около девяти часов атакой моторизованной пехоты. Привыкнув за три дня к тому, что все перед ними отступают, немцы пошли в атаку, уверенные в успехе. Шестьдесят убитых, много раненых, которых быстро оттащили за деревья. Колонна противника отошла и остановилась в чаще леса.

Было ясно, что немцы на этом не успокоятся. Передышка, которая длилась около часа, была больше на руку противнику, чем защитникам Ла-Орнь. Командир бригады выслал разведку, чтобы попытаться установить связь с 208-м пехотным полком, который должен был находиться правее и оборонять Баалон. Но тут из-за деревьев показались танки, огромные машины, вооруженные 75-миллиметровыми пушками. У спаги было всего три противотанковых пушки, девять они потеряли в боях последних дней. Немецкая пехота, двигавшаяся за танками, была снова отброшена, несколько вражеских машин подбито. Но и спаги понесли потери. Под смертоносным огнем ряды алжирцев редели. Тем временем танки продолжали продвигаться вперед, обходя обороняющихся с двух сторон. Бой шел на дороге Омон–Вандресс; а на дороге в Пуа-Террон немецкая пехота захватила одиноко стоящую ферму и теперь угрожает кладбищу. Полковник Жофруа послал своих марокканцев отбить ферму. Обе стороны действовали гранатами, и в этом бою, около одиннадцати часов, был ранен Виктор Пезе. Лейтенант Мак-Карти перевязал ему рану, пока спаги устраивались в доме, очищенном от противника. Рана не особенно серьезная, в левую руку. — Не оставайся здесь, — посоветовал лейтенант, — иди к кладбищу на перевязочный пункт. — Едва Пезе успел дойти до кладбища, как с другой стороны дороги послышались крики, грохот разрывов. С запада вдоль дороги в атаку шли танки. Ровно в одиннадцать часов ферма снова была захвачена немцами, которые вошли туда по трупам марокканцев.

Дело в том, что в это утро немецким танкам, обошедшим с тыла Маасский фронт, удалось прорвать фронт 53-й дивизии генерала Эчеберригарэ, которая прикрывала Ванс с запада в районе Бульзикура; хлынув в долину, танки достигли Пуа-Террона, захватили этот пункт и прошли дальше, а одна их колонна устремилась на Ла-Орнь.