Комната бабочек

– Ну пока, Поузи.

Я отошла от телефона, чувствуя себя довольно глупо. С Фредди ничего не случилось; наверное, он просто был очень занят с матерью. Но во всяком случае теперь он скоро позвонит мне. Почти успокоившись, я пошла играть с бабушкой в карты.

* * *

Но хотя после полуночи я долго бодрствовала, сидя на нижней ступеньке лестницы напротив столика с телефонным аппаратом, чтобы случайно не пропустить звонок, телефон оставался непоколебимо молчаливым.

Когда я, чувствуя себя несчастной, поднималась к себе в спальню, в голове крутилось множество мрачных и ужасных мыслей. Фредди так и не перезвонил. Проведя бессонную ночь, я поняла, что у меня есть только один выход. К тому времени, когда бабуля вышла к завтраку, я уже успела упаковать свои вещи и подготовиться к выезду на железнодорожную станцию.

– Бабуля, милая, мне ужасно жаль, но одна из моих лондонских подруг попала в больницу, и мне обязательно надо вернуться, чтобы навестить ее. Очевидно, она на пороге смерти, – соврала я.

– Правда? Что-то я не слышала телефонных звонков ни вчера вечером, ни сегодня утром.

– Вот и хорошо, бабуля, что они не разбудили тебя.

– Ты вернешься к нам встречать Новый год?

– Думаю, это будет зависеть от состояния моей подруги. Я позвоню тебе, как только смогу. А сейчас мне надо бежать, если я хочу успеть на девятичасовой поезд. Пока-пока, милая бабуля, надеюсь, скоро увидимся.

– Счастливого пути, дорогая Поузи, – крикнула бабушка мне вслед, когда я сбежала с крыльца на подъездную аллею, где Билл уже положил в багажник мой чемодан и завел старенький «форд».

Я знала, что бабушка не поверила мне, но иначе поступить не могла. Что бы там ни случилось с Фредди, я просто не смогу прожить в неизвестности еще целых пять дней.

Когда поезд наконец остановился на вокзале Паддингтон, я спустилась в метро, доехала до Баронс-корт и, пошатываясь от тяжести чемодана, поднялась по бесконечным ступенькам в квартиру, мечтая наконец избавиться от ноши и освежиться перед тем, как ехать к Фредди. Вчера вечером у Эстель, очевидно, гуляла компания, о чем явно свидетельствовал мусор в гостиной. Не думая ничего убирать, я приняла ванну и прошла в свою спальню.

Там, прямо на подушке, лежал какой-то конверт. Я мгновенно узнала почерк Фредди. Мои пальцы так сильно тряслись, что с трудом удалось открыть конверт. Слезы уже туманили мне глаза, когда я начала читать письмо.

«Моя любимая Поузи!

Скажу все коротко и ясно. Когда перед твоим отъездом в Корнуолл я сделал тебе предложение, то ты могла заметить, что после этого я впал в довольно странное настроение. Возможно, произнося слова того предложения, я по-настоящему понял, что нам с тобой просто не суждено быть вместе. Я искренне думал, что готов остепениться и посвятить себя семейной жизни, однако вдруг осознал, что не готов. Дорогая моя Поузи, все дело во мне, не в тебе, уверяю тебя, но именно ради твоего блага я и хочу, чтобы ты полностью поняла, что у нас не может быть никакого общего будущего.

Извини за резкий тон письма, но мне надо убедиться, что ты как можно скорее выбросишь меня из головы и найдешь человека, действительно заслуживающего тебя. Равно, не буду просить у тебя прощения, потому что не заслуживаю его.

Желаю тебе долгой и счастливой жизни,

Фредди».

Я начала задыхаться, бешено колотившееся сердце не успевало накачивать в легкие достаточно кислорода. Пытаясь остановить головокружение, я опустила голову между ног, но все-таки потеряла сознание.

Наверняка это не что иное, как дурацкая злая шутка! Ни одного слова в этом письме не мог написать Фредди, которого я знала и любила. Казалось, будто сам дьявол овладел его душой, заставив написать на бумаге эти холодные, бессердечные слова. Я могла перечитывать их сто тысяч раз, понимая, что не найду в них ни малейшей сердечной теплоты. С тем же успехом он мог просто написать: «Я больше не люблю тебя», – коротко и ясно.