Комната бабочек

Когда головокружение уменьшилось, я вяло опустилась на подушку, слишком потрясенная, чтобы заплакать. Я абсолютно не понимала, не могла постичь, что случилось за те считаные минуты, что прошли после нашего любовного слияния до его предложения и до его странного последующего поведения. Единственным возможным объяснением мне представлялось то, что произнесенные вслух слова заставили его осознать, что он не любил меня. «Если только, – подумала я с очередным приступом боли, разрывавшей мое измученное сердце, – у него не появилась новая пассия…»

Да. Это было единственное объяснение для столь резкого и полного разрыва. Может, он серьезно увлекся той юной, привлекательной актрисой из их спектакля? Я видела, с каким обожанием она взирала на Фредди, когда мы однажды отправились с актерами выпить после спектакля. Или, возможно, его прельстила брюнетка из реквизиторского цеха с густо накрашенными глазами и яркой помадой на губах…

– Прекрати думать о нем, Поузи, – простонала я, помотав головой.

Какой бы ни была причина, написанные на этом листочке слова сообщили мне, что наш роман, безусловно, закончился и будущее, еще три дня назад представлявшееся мне в розовом свете, затянуло черными рваными тучами.

Вскочив с кровати, я схватила это письмо и в сердцах скомкала его. Осторожно взяв его кончиками пальцев, словно оно еще могло ранить меня, я пришла в гостиную. Швырнула бумажный комок в камин, подожгла спичкой и смотрела на него до тех пор, пока на решетке не осталась лишь горстка пепла.

Вероятно, я могла притвориться, что не получила письма, и появиться сегодня вечером у служебного входа в театр, словно ничего не случилось…

«Нет, Поузи, тогда тебе просто придется выслушать от него то, что он уже написал, и мучения твои станут еще острее…»

Пройдя на кухню, я посмотрела, не осталось ли выпивки после вчерашней вечеринки. Взяв стакан, я налила в него изрядную порцию джина, добавила остатки вермута и выпила все до дна. Я выпила и второй стакан, чтобы хоть чем-то заглушить боль, и третий. Часом позже, отключившись, я валялась на своей кровати, но в голове все так кружилось, что вскоре я свесилась с нее, и все выпитое выплеснулось на пол. Меня это ничуть не тронуло, ничто больше не имело значения. Ведь у меня теперь не будет счастливого будущего с любимым человеком. И отныне ничто не могло взволновать мою оцепеневшую душу.

Адмирал-хаус Декабрь

Падуб остролистный (Ilex aquifolium)

Глава 31

Когда на следующий день после ареста Сэма Поузи, отработав в галерее, пришла вечером домой, вымотанная бессонной ночью, проведенной в мыслях о сыне, то обнаружила на кухонном столе бутылку шампанского на белом конверте. Устало опустившись на стул, она вскрыла письмо.

«Дорогая Поузи!

Первый черновик книги готов, то есть я завершил то, ради чего поселился у вас в Адмирал-хаусе. Примите мои глубочайшие извинения за то, что ухожу, не простившись лично, но того требуют поджимающие сроки сдачи. Прилагаю арендную плату до конца декабря, добавив немного за все те бутылки вина, которыми вы любезно делились со мной. В начале прощального письма я оставил вам свой адрес и телефон. Пожалуйста, если окажетесь в Лондоне, найдите меня, и я угощу вас роскошным обедом.

Поузи, вы совершенно замечательная женщина. Вы заслуживаете огромного счастья, и вашей семье необычайно повезло с вами. Только не забывайте иногда ставить свои интересы на первое место, хорошо?

С искренней любовью и благодарностью,

Себастиан.

P.S. Я пришлю вам первый экземпляр романа. Вы узнаете в нем некоторые места вашего прекрасного дома!»

Вытащив деньги из конверта, Поузи увидела, что Себастиан оставил ей по меньшей мере вдвое больше того, что был должен. На ее глазах выступили слезы. Осознавая, что будет страшно скучать по нему, она удивилась, почему он вдруг так поспешно уехал, причем даже без намека на предупреждение.