Комната из листьев

– Какое счастье! – воскликнула я дрожащим голосом, а муж улыбался, словно разделяя мою мнимую радость. – Какое счастье снова увидеть дом родной! Чудесная новость, – продолжала я, будто надеялась потоком слов помешать претворению в жизнь этой идеи.

Как и подобает человеку, тоскующему по родине, придала своему лицу восторженное выражение, а сама ждала, когда же меня посетит вдохновение. Я всегда знала, что возвращение в Англию неизбежно, но убеждала себя, что это произойдет не сегодня, а завтра или в следующем месяце, или в следующем году. А теперь ужасалась тому, что позволила себе жить в заблуждении. Вечера в моем укромном уголке, послеполуденные прогулки по холму, дети, родившиеся здесь, и те, которые умерли, – я привыкла считать, что так будет всегда.

– Я предложу все это Его Превосходительству, – сказал мистер Макартур.

Губернатора Его Превосходительством он всегда величал с насмешкой.

– Только у государства найдутся деньги, чтобы купить столь дорогое поместье. Запрошу две тысячи фунтов. Столько стоит один наш дом. Он не откажется от такого предложения.

Именно фраза «не откажется от такого предложения» натолкнула меня на гениальную мысль.

– Две тысячи фунтов! – воскликнула я. – Вы необычайно щедры, мистер Макартур. Роскошный подарок. Его Превосходительство будет тронут.

– Подарок! – вскричал мой муж. – Подарок Его Превосходительству!

– Это лишь подчеркивает ваше благородство, с коим вы отдаете себя служению колонии, – вдохновенно продолжала я – сама невинность. – Вы трудитесь больше, чем того требует служебный долг, то и дело мчитесь в Сидней и обратно, загоняя лошадь, вносите неоценимый вклад в процветание колонии! А теперь еще великодушно предлагаете в дар лучшую ферму во всем Новом Южном Уэльсе – полностью расчищенный от леса и засеянный участок, с великолепным домом, да еще и с домашним скотом в придачу – лошадьми и, конечно, овцами. Ведь что ни говори, а у вас имеется дюжина чистокровных испанских овец, которые вообще водятся только в Испании!

Тут я заставила себя остановиться, потому как почувствовала, что перестаю контролировать свою речь, да и в голосе появилась излишняя пронзительность.

– Разумеется, две тысячи фунтов – это только за землю и дом, – произнес мой муж. – За посевы и скот будет назначена отдельная цена. Пожалуй, скажу Старой Волынке, что не готов рассматривать суммы менее трех тысяч.

Я кивнула, но позволила себе чуть нахмуриться. Сказала:

– Нам удалось устроиться здесь с комфортом. Надеюсь, что и на родине мы будем жить с не меньшим размахом. Ваш дорогой брат подыщет для нас скромный домик. Да и ваши сослуживцы, возможно, посоветуют вам, как жить на ваше жалованье наилучшим образом.

Ответом мне было многообещающее молчание мистера Макартура.

– Лошади, – произнес он. – Я ведь совсем забыл про лошадей. Самые чистокровные кони в стране. Пожалуй, надо назначить четыре тысячи.

В его голосе слышалось сомнение, и, если честно, сумма действительно была колоссальной.

– Вы много лет служите Короне верой и правдой, – подыгрывала я, – и, если он потребует, чтобы вы уступили поместье за меньшую цену, это будет оскорблением.

Мистер Макартур вскочил на ноги как ужаленный, поворошил кочергой угли в камине и снова степенно опустился на стул. Сыграл мой козырь – слово «оскорбление». И мне подумалось, что мы с хитроумным мистером Макартуром, в конце концов, не так уж сильно отличаемся друг от друга.

В порыве вдохновенной изобретательности я сделала все, что от меня зависело. Но в окончательном исходе дела я не могла быть уверена. Да, существовала вероятность, что правительство задумается, почему это нужно платить четыре тысячи фунтов за то, что оно само же выделило бесплатно, и тогда мы останемся. С другой стороны, не исключено, что губернатор, не чая избавиться от мистера Макартура, заплатит любую требуемую сумму, и мы уедем в Англию.

Губернатор сообщил мистеру Макартуру, что немедленно направил письмо в адрес правительства, от всей души рекомендуя выкупить у моего мужа поместье. Но в Уайтхолле не были уверены в правильности такого решения. Наоборот, чиновники во властных структурах, по-видимому, немало удивились, что офицер, получающий жалованье от Его Величества за свой труд на государственной службе, нашел возможность сколотить огромнейшее состояние за столь короткий срок. Внезапно Уайтхолл заинтересовался капитаном Джоном Макартуром и его деятельностью в связи с поставками рома, ввозившегося в колонию под его надзором.

Разговоры о продаже поместья прекратились. Но я не спешила праздновать победу. Возможно, это была лишь передышка. Я ведь знала своего мужа. Если он что-то решил, просто так не отступит. Каждый вечер я, как и раньше, посещала свой укромный уголок, но теперь в грустном настроении, в предчувствии расставания.

Признаюсь, приходили мне в голову и другие мысли. Мышьяк. Белладонна. Могла ли я обратить свои мысли в действия? Разве что в воображении. Моя жизнь была одновременно и проще, и сложнее любой придуманной истории. К тому же я знала, что я не убийца.

Ключ и замок