Комната кукол

На первый взгляд они выглядели совершенно одинаково, и я помедлила, не зная, какое надеть. Чтобы рассмотреть их внимательнее, я вытащила платья из шкафа и положила на кровать, но никаких различий так и не заметила. И размер тоже был одинаковым. Я надеялась, что они мне подойдут. Откуда госпожа или тот, кто покупал эти платья, мог узнать мой размер? Разве что мистер Молинье искал в приюте девочку определенного роста и веса. Я вернула два платья на место, сняла свой старый наряд и остановилась в нерешительности. Я подозревала, что мне больше никогда не разрешат его надеть, так куда же его положить? В конце концов я решила повесить его в изножье кровати. Может быть, его отправят по почте обратно в приют. А вот белье я менять не стала. Белую нательную рубашку под платьем никто не заметит, а панталоны доходили мне до колен, поэтому, может, кто-то и разглядит кружева внизу, но… кому есть дело до моих панталон? Черные чулки я тоже снимать не стала. Раз уж платье у меня белое, пускай хотя бы чулки будут черными. Должно произойти что-то невероятное, чтобы я решилась выйти на люди в полностью белом наряде. Затем я надела новое платье. Что ж, могло быть и хуже. После платья леди — с рюшами, как у принцессы, — я ожидала увидеть тут корсет. Понятия не имею, как бы я справилась с ним сама. Но новое платье, хотя оно и было старомодным и довольно вычурным, шили на девочку, а не на взрослую женщину, поэтому мне хотя бы не пришлось сражаться с завязками. Застежки были на спине, но поскольку я собиралась когда-нибудь выступать в цирке, особых проблем они у меня не вызвали. Нужно немножко изогнуться — и дело сделано.

Я расплела косы и почувствовала, как расслабилась кожа на голове. Кончиками пальцев я взбила пряди — в комнате не нашлось ни расчески, ни щетки для волос, и потому я оставила все как есть, представляя себе, как мои пышные локоны ниспадают на спину. Мне очень хотелось, чтобы волосы у меня были каштановыми или хотя бы рыжими. Белокурые тоже меня бы устроили. Но они были русыми, того мышиного пыльного цвета, знаете? Да и завитки очень быстро распрямятся. Но, во всяком случае, теперь я уже не выглядела как девочка из приюта.

И вот я стояла там в белом платье и пыталась разглядеть свое отражение в тусклом зеркале над рукомойником. Ужасно, просто ужасно. Я сама себя не узнавала. Как же белое платье может изменить человека! И даже черные чулки не спасали. А руки, руки куда деть? Передника-то у меня не было. Только что я была так счастлива, так уверена в себе. Теперь же казалась себе жалкой. Я выглядела как яблоневый цвет — все было белым, кроме волос, сейчас выглядевших почти черными. Наверное, из-за освещения и непривычной прически. А кожа такая бледная, потому что я мало бываю на свежем воздухе. Размытый образ в старом зеркале мог с тем же успехом принадлежать Белой Даме^[4]. Отшатнувшись, я поторопилась убраться оттуда. Ноги у меня дрожали.

Идти по дому вслед за Салли было легко, а вот разобраться самой, что здесь к чему, оказалось куда сложнее. Если вначале Холлихок помнился мне отличным местом, то теперь мне виделось что-то жутковатое в этой усадьбе. Тут витали какие-то незнакомые запахи, половицы зловеще поскрипывали у меня под ногами, повсюду царил полумрак. Все двери были закрыты, поэтому оттуда в коридор не проникал свет, а я не решалась посмотреть, есть ли тут электрическое освещение или в доме используют газовые лампы, а то и свечи. Я прокралась в сумерках третьего этажа до узкой лестницы, а затем, еще тише, спустилась на второй этаж. В какой-то момент я обрадовалась, добравшись до лестничного пролета над холлом, но потом поняла, что галерея просматривается со всех сторон и меня легко будет застать врасплох.

В холле никого не было. Я надеялась, что Молинье подождут меня или хотя бы оставят дворецкого, Салли или еще кого-то из слуг, чтобы меня кто-нибудь встретил. Однако там было пусто. Поскольку я шла на цыпочках, никто не услышал моего приближения. Но, по крайней мере, тут не было темно: через окна слева и справа от двери лился розоватый свет. В его лучах я увидела, что ковер на лестнице поистрепался, из него торчали нитки. Каменные плиты, которыми был вымощен пол, были отмыты дочиста, но на них виднелись трещины — это оставило свой след время. Я не знала историю Холлихока, но не сомневалась, что она окажется долгой и захватывающей.