Комната лжи

Днем они подкрутили окно в раздевалке для мальчиков, так что оно неплотно закрывалось, и они смогли незаметно прокрасться в здание. Если бы их поймали в коридоре, они легко бы смогли объяснить свое присутствие. Но тогда игра закончена, и что едва ли не хуже, им придется два часа терпеть, как расфуфыренные родители притоптывают и хлопают в такт какому-нибудь десятикласснику, завывающему «О, что за день благодатный».

Это, конечно, при условии, что застукавший их не заметит спички и бутылку с жидкостью для розжига у Скотта в кармане. Иначе закончится не только игра. Им придется распрощаться со школой. Не так уж и плохо, но родители сойдут с ума. Старик Скотта изобьет его так, что тот будет плевать кровью до самого Рождества.

– Черт, подождите! Ботинок!

Скотт остановился, и Пит с Джейком врезались ему в спину. Они повернулись и увидели, что Чарли ковыляет позади, а кроссовок сваливается с ноги.

– Ради бога, – прошипел Скотт. Глянул вперед, проверяя, что там никого, а потом обернулся к Чарли. – Какого черта ты не надел собственные ботинки?

Чарли догнал их.

– Я же уже объяснял. – Он снова надел ботинок, но Джейк видел, что при ходьбе оба спадали почти до пяток. – Конспирация.

Вообще-то умно, подумал Джейк, в теории. Вместо того чтобы надевать собственные кроссовки, Чарли «одолжил» обувь у брата. Если они оставят следы, полиция будет искать кого-то с размером ноги на два размера больше. Питу идея показалось умной, и, глядя под ноги себе и Джейку, он предложил и им двоим обменяться обувью. У Джейка размер больше, у Пита меньше, а значит, это тоже запутает полицию. Верно?

Джейк молча смотрел на него в ожидании, пока Пит сам заметит изъян в своем плане.

Но идея Чарли имела смысл. Точнее, имела бы, но сухим майским днем в помещении у них не было шансов оставить следов. И если бы ботинки на два размера больше не мешали Чарли не только бежать, но даже идти, чтобы добраться до цели.

– Конспирация, – глумится Скотт, – Уж лучше бы ты прыгал на одной ноге всю дорогу. Тогда копы будут искать подозреваемого с одной ногой.

Джейк рассмеялся. Чарли нахмурился. Пит глядел себе на ноги и, кажется, искренне раздумывал.

– Ладно, идем, – сказал Джейк. Он хотел побыстрее отделаться, он признал это в полиции, хотя и не объяснил, почему. Но Сюзанна поняла. Она сложила два и два, и теперь, когда увидела письма Джейка, все окончательно встало на свои места. В ту ночь Джейком руководила ярость. Раздражение, самоуничижение, ненависть к себе кипели и двигали им во всех его поступках.

Сюзанна помнит, как заметно поведение Джейка испортилось в последние пару месяцев. Дома он стал угрюмым, неразговорчивым, Сюзанна уже забеспокоилась, не тяготит ли Джейка что-то большее, чем обычный переходный возраст. Но заметьте, она только подумала. Не более того.

Не стоит и говорить, что Сюзанна даже не подозревала об одержимости Джейка. Она была так слепа и погружена в собственные дела, что даже письма не открыли бы ей глубины отчаяния сына. Любовь заполнила дыру в его душе, это была настоящая любовь. Быть может, Джейк чувствовал это, но Сюзанна подозревала, что даже любовь в его сознании превратилась во что-то более мрачное. В болезнь. Нечто, пожирающее его изнутри – и тем сильнее, когда он узнал, что любовь его не взаимна. Даже незамечена. Преуменьшена, безответна.

– Шшш. Не двигайся.

Звук приближающейся толпы. Коридор, соединяющий главное здание со спортзалом прямо за поворотом, и кто бы ни шел сюда, он точно их заметит, и их застукают на нейтральной территории между раздевалками и спортзалом. По звуку это скорее дети, чем взрослые, но главное – что их увидят. А идея в том, что никто не должен знать, что они вообще были в здании в тот вечер.

– Видел, что на ней? Наверняка мама сделала. Из мишуры.

– Я знаю. Божественное платье. Вот бы моя…

До них донеслись обрывки приближающегося разговора, но потом голоса стихли и окончательно исчезли, а значит, кто бы это ни говорил, они ушли за кулисы позади спортзала, а не направились в их сторону. Краткий шум открывающейся двери подтвердил их догадку.

Скотт вжимал Джейка в стену, теперь его рука ослабла и упала.

– Ты уверен, что это лучший путь? – спросил Пит сзади.

– Это единственный путь, – пробормотал в ответ Скотт, наклоняясь вперед, чтобы заглянуть за угол. – Мы могли войти либо здесь, либо с главного входа, а там, готов поспорить, стоит директор и ко всем подлизывается.

Чарли усмехнулся Джейку в ухо. Джейк обернулся и увидел, какие у него огромные черные зрачки. Наверное, это от кокаина. Чарли, Пит и Скотт затянулись перед выходом, по дорожке в каждую ноздрю, из заначки старика Скотта. Потом его, безусловно, за это тоже побьют, но оно того стоит. Им нужна храбрость берсерка, настаивал Скотт, а кокаин, в отличие от травки, не притупит чувств. Скорее наоборот.