Комната лжи

Она помнит, что достала ключ задолго до того, как подошла к двери. Помнит, как зашла в холл, прошла через кухню, не снимая ни туфель, ни пальто. Она все еще держала сумочку в руках, когда констебль, на удивление пожилой для своего ранга, внезапно обратился к Нилу, чтобы подтвердить ее личность.

– Это ваша жена? – спросил он, словно бы – что еще? Она могла быть его любовницей? Или женщина не может ответить сама?

Нил, необыкновенно тихий, только кивнул.

– Чем могу вам помочь? – спросила Сюзанна, раздраженно обращаясь к его коллеге, молодой женщине в униформе констебля.

– Боюсь, кое-что случилось, – сказал полицейский-мужчина, прежде чем его коллега успела ответить. – Вам и вашему мужу придется проследовать с нами.

– Вы о пожаре? Я знаю, я там была, я видела. Я только…

И тут ее осенило: а почему Джейка нет внизу? Здесь полиция, свет везде горит, почему она не видела, как он подслушивает на лестнице или слоняется в холле?

– Боже мой, что-то случилось? Что-то с Джейком? Он был там, в школе? Он же сказал, что не пойдет!

Она в панике переводила взгляд с лица на лицо. Нил по-прежнему избегал зрительного контакта. Мужчина не реагировал. Юная сотрудница полиции, если только Сюзанне не почудилось, смотрела на нее с нескрываемой враждебностью.

Итак, все началось.

Джейк, ее малыш, ее сладкий любимый мальчик – сидит один в тюрьме.

Эта картинка преследовала ее в тот период жизни, въелась прочнее, чем любая другая. Сильнее, чем тот день, когда Сюзанна вошла в дом и обнаружила сына, свисающего с балюстрады. Конечно, тот момент она тоже вспоминала множество раз, но зрительные образы, картинка в мозгу… размыта. Мозг запрятал ее, убрал с дороги так же, как медсестра ставит ширму. Вместо этого эмоции того дня ранили глубже, чем что-либо. Горе, потрясение, паника угрожали выплеснуться наружу при каждой попытке вспомнить.

Джейк сидит один на скамье, лицо измазано сажей (или чем-то другим, подумала тогда Сюзанна, черты лица стали темнее, хотя все это она осознала только позднее): эта картинка предстает перед ней каждый раз, когда Сюзанна закрывает глаза.

А еще она помнит, как долго выясняла, что же именно произошло. Сначала никто не хотел ей ничего говорить, даже Нил. Поездка к полицейскому участку прошла в молчании. А потом, когда они приехали, история начала постепенно проясняться. И даже узнав, она не могла понять. Она слышала слова:

нападение

происшествие

заявление

жертва

насилие

и их она понимала. Но они теряли смысл, когда речь шла о ее сыне. Полностью. Бога ради, насилие? Как? Когда? Кто? Очевидно, произошла ошибка. Что-то перепутали. Это ошибка, крутилось у Сюзанны в голове.

Одно но: Джейк. Он, как и Нил, избегал смотреть на нее, ни слова не отвечал на ее вопросы. В ту первую ночь Сюзанна не смогла разобраться, где правда. Она спала? Это сон? А как же пожар? Он вообще был?

А потом последовало признание Джейка, на следующее утро, когда от фактов уже стало не скрыться.

Насколько видит Сюзанна, дальнейшее можно разделить на две фазы. Период, когда мир ненавидел Джейка. А потом, что оказалось сложнее перенести, период, когда ненависть исчезла.

Имя почти сразу стало известно. Конечно, из-за возраста газеты не могли его раскрыть, но все знали – Джейк был причастен. Улица, школа, общество – все, чье мнение было важно. Поэтому, когда газеты раскрыли факты дела – учительница (юная идеалистка) изнасилована одним из своих учеников (злобным индивидуалистом), а место преступления (школу!) он поджег, чтобы скрыть следы преступления (все «по неподтвержденным данным», естественно) – уже ни для кого не было тайной, что за всем этим стоял Джейк.

Неизбежно последовала буря. Газеты не могли напрямую показать пальцем на Джейка, но они изливали столько морального негодования, что знавшие, кто виновен (Сюзанна не понимала, куда подевалась презумпция невиновности), отнеслись к нему со всей строгостью. На пути к месту слушания фургон, в котором его везли, чуть не опрокинули. Кирпичи, яйца, фекалии летели в окна дома Сюзанны. То, что сделал Джейк, в его возрасте – отражение болезней современного общества. А современное общество в ответ готово было линчевать дитя Сюзанны.

В тот момент ей казалось, что хуже уже быть не может. Точнее, в тот момент она думала, что может предсказать, как все будет развиваться дальше. Джейк во всем признался полиции. Элисон рассказала свою часть, как и Скотт, Пит и Чарли. Показания остальных мальчиков отличались от версии Джейка, но главное, что тогда уже все знали, что именно произошло. И их жизненный путь уже был предопределен. Встречные обвинения, наказание, возмездие. Сюзанна думала, она точно знает, что ждет их впереди.

Но она ошибалась.