Комната на Марсе

Откуда надзиратели знают, чья вставная челюсть: с краю искусственных десен указан номер заключенной?

Мы проходили мимо китового пляжа, когда надзиратели принялись сгонять загоравших.

– Китовый пляж, без лифчиков. Китовый пляж, я сказала, без лифчиков. Все встали и оделись.

Китовый пляж – не самое удачное название, но так называют это место за прогулочной дорожкой, где женщины мажутся маслом и жарятся. Лифчики – это самодельные нательные рубашки. В главном дворе не полагается оголяться, но людей это не останавливает, они мажутся пищевым маслом или маргарином, который используют на центральной кухне, под названием «Не верится, что это не масло»! Или как говорит Конан: «Не верится, блядь, что это дерьмо не масло».

Никто не бегает по дорожке, поскольку это женская тюрьма, и мы не привыкли убивать друг друга. Но это не касалось Конана, пробежавшего трусцой мимо нас с Сэмми.

– Я сейчас порешила десять тысяч мошек открытым ртом!

Он развернулся и побежал назад, к нам.

– Попробуй закрыть рот, – сказала Сэмми. – И проблема решена.

Мимо поспешно прошла одна из копов.

– На столах не сидеть! – проорала она.

Также не разрешалось сидеть под столами, в единственном месте, где можно было укрыться от солнца во дворе. Сидеть можно было только по уставу.

Конан проводил сердитым взглядом женщину в форме и кивнул одобрительно:

– Без одежды, скажу я вам, она не такая.

В Стэнвилле почти всё, что говорят для красного словца, вранье. Но даже если человек отвечает на вопрос, это такое же вранье. Конан травил байки покруче дозорных вышек, на которых вооруженные фуражки следили за нами и жевали свиные шкварки.

– Она мне говорит: «Ты не просто вылизывай, я хочу, чтобы ты дул в меня, как будто я дудочка». Так и сказала. Как будто я дудочка.

Вдоль дорожки трудилась ландшафтная бригада, распыляя глифосат на сорняки. Их задачей было не оставить во дворе ничего живого, кроме грязи. Лора Липп, которая теперь работала в дворовой бригаде, говорила, что они «вовсю стараются». Порыв ветра из долины поднял земляную пыль, и мы увидели, что к нам идет новый коп по имени Гарсия.

Новые служащие всегда привлекают к себе внимание как заключенных, так и копов, но Гарсия казался каким-то особенно уязвимым; он как будто не мог найти себе места в главном дворе, состоящем из трех дворов: Б, В и Г – три тысячи женщин и шесть фуражек.

Фуражками мы называли их в честь Элмера Фуража, непутевого мультяшного охотника. Это Конан подал идею.

– Эй, страж-фураж, – обратился Конан к Гарсии.

Тот напрягся на секунду, решая, стоит ли связываться с Конаном или лучше сделать вид, что не услышал.

– А как насчет кафешек «Фуражка дяди Бена»? – Конан был в приступе остроумия. – Рифмуется с «шарашка вошь ебена», да? Но кто такой дядя Бен? Они придумывают эти имена, и мы делаем вид, что верим им, как будто это взаправду. Словно дядя Бен – это реальный шеф-повар, а не герой комикса.

– Моя семья всегда там ела, – сказала Лора Липп с нажимом, продолжая распылять глифосат.

– Мы ходили в «Ого»[31], – сказал Конан.

– С твоей семьей? – Лора качнула головой.

– С моей девочкой и ее детьми, – сказал Конан. – Там хорошее детское меню. Но это… ты замечала, что «o» в «Ого» то же, что и «O» в «IHOP»?[32] Я был поваром в «IHOP». Чтобы сделать блинчики, ты добавляешь воду в смесь. Это «Международный дом H₂O».

Я тоже была официанткой в «IHOP», сразу после школы. Это, кроме всего прочего, сближало меня с Конаном. У меня был номер 43, и повара звали меня: «Сорок третья! Твой заказ готов!» Что, как я поняла много позже, было подготовкой к тюремному быту.

Чтобы устроиться работать в «IHOP», вам сперва нужно пойти в супермаркет типа «Уолмарта» и купить рабочую обувь. И там вы понимаете, если еще не знали этого, что большая часть взрослой обуви, которую там продают, для строительных площадок, больниц, тюрем, ресторанов и школ, а детская обувь представляет собой уменьшенные версии взрослой обуви. Для официантов, медсестер и рабочих. Дешевые фабричные подделки для людей, вынужденных работать на этих дерьмовых работах или же натворить что-нибудь и переехать на казенную хату, чтобы с полным правом носить еще более дерьмовую обувь, сделанную руками зэков.

Этот новый коп отвел Сэмми в сторону и начал задавать ей вопросы. Он шел по известной дорожке: я хочу узнать тебя поближе. Вот как здесь копы добиваются своего – все они говорят одно и то же, теми же словами: я хочу узнать тебя поближе.

Есть такие копы и служащие, которым нравится крутить шуры-муры с заключенными. Сэмми уже сближалась с начальником техобслуживания, гражданским, который катал ее в своем грузовике и приносил ей гамбургеры из кафетерия для служащих, а потом они шли в дренажную канаву, где он приходовал ее, не снимая казенной джинсовки. У нее также был медбрат из квалифицированного медперсонала (из «нюхачей», как мы их называем), который раз в неделю мял ей грудь и угощал табаком. У Конана были надзирательницы – лесбиянки либо натуралки, находившие его достаточно мужеподобным.